– Ладно-ладно, не кипятись, – разминая сигарету в пальцах, сказал я примирительно. – Экспроприировать, так экспроприировать. И что же именно?
– Если тебе это о чём-то скажет, то объект номер 124 дробь 56 Рижского Хранилища рукописей и артефактов. Знаешь про такое? Оборудовано в подвале Пороховой башни.
Услышав в его голосе явные нотки похвальбы, я недоумённо покачал головой:
– Честно говоря обалдеваю с тебя. А если бы на Форт-Нокс навели, тоже бы согласился?
– А там что, есть какие-нибудь артефакты? – уточнил он таким тоном, что было не понятно, шутит или говорит всерьёз.
– Ну, ты, блин, и даёшь, – восхищённо протянул я. Затем вытащил зажигалку, прикурил и после первой затяжки сказал: – Насколько понимаю, вещь из Хранилища у тебя изъять получилось?
– Конечно. А как же? За сорок лет ни одного прокола, ни одного провала, ни одной рекламации. Изъял без шума и пыли и этот объект. Месяц на техническую подготовку, три недели на сбор необходимой Силы и… О деталях умолчу. Извини, но это профессиональный секрет. Даже и не пытайся расспрашивать.
Я поморщился:
– Больно нужно. Справился, и молодец. Меня больше интересует, где и как ты накосячил?
– Не торопи, – попросил он. – Я же по порядку.
– Ну-ну, я весь во внимании.
– Дело в том, что согласно договоренности артефакт я должен был доставить в Москву. Так мы поначалу уговаривались. Но в последний момент клиент почему-то вдруг передумал и дал мне знать, опять же через диспетчера, что артефакт для передачи необходимо доставить в Город. Я согласился. Только, конечно, доплату потребовал за лишние телодвижения.
– И повёз?
– Повёз. Через границу на машине, дальше – поездом.
– Почему именно поездом? Почему не самолётом? Летать боишься?
– Не в этом дело. В аэропортах досмотр, сканеры, рентгены… Ну ты понимаешь.
– А что, – заинтересовался я, – этот артефакт, он чересчур подозрительно выглядит?
– Не знаю, не видел, он в запечатанном футляре, – пояснил Шабетай.
– Вот оно что.
– А ты как думал?
Я промолчал, и он продолжил:
– В общем, повёз я сработанную вещь через всю Россию. Медленно, конечно, но зато безопасно. Довёз без приключений. По приезде согласно инструкции взял в указанной ячейке камеры хранения вокзала ключ от ящика N 9 камеры хранения Диагностического медицинского центра. Именно оттуда я должен был забрать деньги и именно там должен был оставить вещь.
– Замысловато, – так прокомментировал я этот момент его рассказа.
– Замысловато, – согласился Шабетай. – Обычно из руки в руки передаём. На этот раз клиент отчего-то и почему-то не захотел. Или по какой-то причине не смог. Не знаю. И уже, наверное, никогда не узнаю.
После этих слов он замолчал и, крепко задумавшись над чем-то, уставился в одну точку. А я, сделав последнюю затяжку, пульнул окурок в темноту и рассудил вслух:
– Насколько я по-твоему недавнему покаянному верещанию понял, деньги ты взял, а артефакт почему-то не оставил. Это так?
Выходя из оцепенения. Шабетай ничего не сказал, лишь кивнул.
– Почему не оставил-то? – уточнил я.
– Нечего было оставлять, – пояснил он.
– Как это так?
– А вот так. Украли у меня артефакт.
Я опешил:
– Издеваешься?
– Ничуть, – вздохнул он горестно. – Действительно украли. Глупо так всё вышло… Развели как сопляка. Когда вышел из вокзала, девчонка лет пяти-семи прицепилась. Попрошайка. Схватила за руку и давай выпрашивать денежку на хлебушек. А кругом люди, оборачиваются, смотрят. Не люблю я, когда на меня смотрят. Понимаешь?
– Понимаю.
– Когда понял, что не отцепится, поставил сумку на асфальт и полез за портмоне. А как только вытащил, девчонка его хвать, врезала мне ногой по ноге и ходу. Туда побежала, на ту сторону площади, через трамвайные пути. Я было за ней рванулся, но вспомнил про сумку. Оборачиваюсь, а сумки… А сумки нет. Ну и… И всё.
Представив эту картинку, я чуть не прыснул от смеха. Едва сдерживая улыбку, спросил:
– Надо понимать, футляр с артефактом в сумке был?
– Ну да, конечно, в сумке, – понуро ответил Шабетай. – Он же не такой малогабаритный, чтобы его в кармане носить. Он вот такой.
И он показал размеры футляра, как рыбак показывает размер выловленной рыбы. Выходило, футляр был никак не меньше трёхлетней щучки. Опустив руки, Шабетай признался:
