– Сдаётся, Лёха, наш клиент.
Названный Лёхой вытряс в себя остатки пива, швырнул пустую банку на газон (не глядя так, швырнул, через плечо), после чего приблизился к машине расслабленной походкой старослужащего воздушно-подпрыгивающих войск и, внимательнейшим образом изучив номера, подтвердил:
– Ага, Баркас, оно. Прикатила тема.
– Кого-чего сижу тогда? – упрекнул себя Баркас, порывисто подскакивая с лавки.
И вот уже оба стоят передо мной. У Лёхи (он в чёрных джинсах и серой кожаной куртке) ничего в руках, а вот у его дружка (этот в тёмно-синем костюмчике спортивном с широкими лампасами) – монтировка ловкая. Ну и начали тары-бары-растабары без промедления. Если быть протокольно точным, Лёха начал. Предложил фамильярно:
– Ну что, дядя, поговорим?
Вокруг благостно, черёмуха на углу благоухает, люди чаи гоняют за кружевными занавесками, а тут эти вот архаровцы. Покручинился я мысленно, попечалился. Но не долго. Некогда было долго печалиться, нужно было откликаться на вызов вселенской энтропии, нужно было пресекать на корню и выкорчёвывать. Подобрался внутренне, развернулся бочком, и прежде чем, вооружившись лозунгом "Нам грубиянов не надо, мы сами грубияны", приступить к восстановлению порушенного статус-кво, поднял горшок на уровень глаз и обратился к нему с таким вопросом:
– Зачем, скажи мне, бедный друг мой Йорик, глупцы туда спешат по доброй воле, куда всем златом мира не заманишь мудрецов?
Не знаю, как Баркас, а Лёха подковырку уловил. Мгновенно отреагировав на "глупцов-мудрецов", нервно дёрнул щекой, сжал кулаки и сделал полушаг вперёд. Но сразу не ударил, а, явив крайне непрофессиональный к боевому делу подход, обратился через плечо к дружку:
– Слыхал, Баркас? Дядя-то нас придурками окрестил.
А в ответ тишина.
Ничего Баркас не мог сказать, валялся без чувств на асфальте. Уж не знаю, в какую именно секретную точку ему ткнул подошедший с тыла Вуанг, но осел парнишка, даже не охнув. Сначала на колени, а потом плавно так на бочок. И только монтировка – бряк.
Ну а затем пришла и Лёхина очередь увидеть небо Аустерлица в алмазах. Справедливости ради стоит сказать, попытался он зацепить Вуанга с разворота, да только воина в том месте, где миг назад стоял, уже не оказалось. Просвистел кулак впустую. А в следующую секунду Лёхе стало не до того. И не до этого. И вообще не до чего. Издал тихий хрип и повалился рядышком с дружком своим Баркасом.
– Надеюсь, ты их не насмерть? – глядя на лежащих в причудливых позах пареньков, уточнил я у Вуанга.
Тот с пугающей невозмутимостью поправил серебряную запонку на правом рукаве белоснежной рубашки, одёрнул рукав пиджака и слегка повёл головой – зачем же? нет, конечно. Затем принял у меня торжественно, с полупоклоном еле тёплый уже горшок и спросил без каких-либо эмоций:
– Опять в ночь и до утра?
– Честно говоря, пока не знаю, – признался я. – Одно дельце есть небольшое. Как осилю, приеду.
– Помочь?
– Справлюсь.
– Смотри
Сказал и, перешагнув сначала через одно, а затем и через другое тело, направился к подъезду. Сильный, собранный, уверенный в себе мужчина. С учётом того мужчина, конечно, что не человек он, а нагон. Нагон золотого дракона. Нагон-боец. Нагон-воин. Внешне – моя точная копия. Ну почти точная. В том случае точная, если по какой-либо причине не обращать внимания на то, что мышцы крепче, движения резче и башка наголо бритая. Да ещё на то, что в одежде стиль принципиально другой. Я-то всё больше джинсами тёртыми да свитерами немарких цветов обхожусь, а он, когда из Подземелья выползает, исключительно в чёрных классических костюмах красуется да в сорочках белых накрахмаленных. Чисто упырь офисный. Только на самом деле внешний вид его – обманка, и людям, особенно нервным и озабоченным, этого лощённого и отутюженного до умопомрачения красавчика лучше за версту обходить. Если у Ашгарра отношение к людям эстетски отстранённое и несколько благодушное, а у меня нейтрально-рабочее, то у Вуанга – резко отрицательное. На косой взгляд и недоброе слово реагирует строго: сначала бьёт, потом разбирается. Что с одной стороны, конечно, нехорошо, скверно, и всё такое, но с другой стороны – то, что доктор прописал. Ибо в Ночь Полёта, в ночь, когда золотой дракон обретает посредством магического анаморфоза свой истинный облик, основная тяжесть по исполнению долга "убийцы с добрыми намерениями" ложится именно на сурового, чтоб не сказать беспощадного Вуанга. Именно благодаря ему Список конченных грешников обнуляется так, как и должен он обнуляться. Непредвзято. Быстро. Точно. Бестрепетно.
