Теперь что касается личности нашего злодея. На этот счёт известно вот что. Соседи Слободской медовницы видели, как она разъезжает на "Мерседесе" Ледовитого. Это раз. Оборотня зарезали кортиком, который хранился в сейфе Ледовитого. Это два. За полчаса перед смертью оборотень звонил на телефон, зарегистрированный на Ледовитого. Это три.
С этими словами я вытащил из кармана телефон Дыга и протянул Уломе:
– Передай Нырку, пусть вещдок к делу приобщит. И извинись там за меня.
– Ну, ты блин, братишка, и даёшь, – только и сумел сказать подполковник, забирая у меня телефон.
А я уже продолжал:
– Мало – больше. Звонок дежурному насчёт того, что полковник Белов скрывает у себя дома трикстера, был сделан тоже с телефона Ледовитого. И это уже четыре. Как видите, дамы и господа, собранные нами совместно улики указывают на одного и того же, всем нам известного человека. Одна улика в нашем деле практически ничего не значит, две улики – это уже кое-что, три – вполне достаточно для обвинения, ну а четыре – согласитесь, это уже даже перебор.
– Вообще-то, ещё пятая есть, – подхватила мои слова Ирма. – Правда, косвенная.
– Это какая же?- обратился к ней Улома.
Ведьма кинула на него короткий взгляд, затем лёгким движением смахнула упавшую на лоб прядь и пояснила:
– Артефакты в хранилищах содержатся не под своими истинными названиями, а под инвентарными номерами. Тот, кто заказ на лапку Пастуху сделал, знал, под каким номером она хранится. Знал соответствие. А это информации высшего уровня секретности. Допуск к ней у нас в городе имеют всего шесть человек. Ледовитов – один из них.
– Одно к одному, – поблагодарив ведьму церемонным наклоном головы, сказал Улома. – И тогда уж лично от себя хочу шестую улику добавить. Согласитесь, чтоб демона напавшего на Михея вызвать, и магом умелым нужно быть, и Силы иметь порядочно. Явно не любитель начинающий, а высший маг учинил. Чем не улика?
В воздухе на некоторое время повисла тишина. Нарушая её, Ирма сделала из всего раннее изложенного очевидный вывод:
– По всему выходит, что это Ледовитов город на уши поставил. И, признаться, я этому ничуть не удивлена. Мне этот дядька сразу, с первого же дня не понравился. – Помолчала секунду и добавила: – Есть такое правило: если человек выглядит как сумасшедший, ведёт себя как сумасшедший, говорит как сумасшедший, то значит, он и есть сумасшедший. То же, полагаю, относится и к мерзавцам.
Мне по этому поводу нечего было ни возразить, ни добавить, а Уломе слова ведьмы понравились настолько, что он даже ей поаплодировал. И только у молчавшего до сих пор Архипыча имелись какие-то сомнения.
– Я вот чего не пойму, – пригладив бороду, произнёс он задумчиво, – почему он так уликами сорил?
– А разве он сорил? – уставился на начальника Улома. – Ничего не сорил. По-моему, всё прикрывал. Всё зачищал.
– А как же кортик? – напомнил Архипыч.
– Ну, разве что кортик, – вынужденно согласился Улома.
И тут в их распасовку вмешалась Ирма, с вполне разумным предположением, кстати говоря, вмешалась.
– С кортиком как раз всё предельно ясно, – сказала она. – Остальные гадости он заранее планировал, а оборотня прикончить ему нежданно-негаданно пришлось. Схватил, что под руку попалась. Что было под рукой, короче говоря, то и заговорил.
– К тому же, – добавил я в свой черед, – вряд ли он думал, что тело к вам попадёт. Тут, вообще, чистый случай, что так случилось. Если бы я не подсуетился, копалась бы в этом "глухаре" районная прокуратура. Я прав?
Никто мне ничего не ответил, но по лицам было видно, что возражений ни у кого нет.
– И вот ещё что, – после небольшой паузы, добавила Ирма. – Победителей не судят. Факт.
– Ты это о чём? – не понял Улома.
– О том, что Претёмному обвинения в убийстве какого-то там оборотня до одного места, – пояснила свою мысль ведьма, – А он всерьёз собирается стать претёмным. Поэтому и не боится идти ва-банк. Тут или пан, или пропал. Большая игра. Высокие ставки.
Выслушав её, Улома покивал, дескать, так оно и есть, права ты девица. Я тоже увидел в этом некую правду жизни и сказал со значением:
– Ты Тёмная, тебе видней.
