Похоже, Джерард безоговорочно поверил этой беспардонной лжи.
— Мне очень нужен человек вроде вас, мисс Этуаль, — не спеша сказал он. — Вы смогли бы мне помогать…
— Воровать?
Джерард усмехнулся и покачал головой.
— С воровством покончено. Короткого общения с вами оказалось довольно, чтобы отвратить меня от этого дела.
Леда недоверчиво улыбнулась.
— Видите ли, мне очень нужен секретарь — человек вроде Пятницы у Робинзона Крузо, — пояснил он. — Возможно, вас это удивит, но у меня весьма обширные — и, заметьте, законные — деловые интересы. — Наклонившись, Джерард поправил повязку на икре. — Боюсь, эта травма лишит меня подвижности на все время пребывания в Англии. На Гавайях я бы платил такому человеку сто пятьдесят американских долларов в месяц, и если перевести их в фунты… — Он выпрямился. — Что скажете о десяти фунтах в неделю?
— Десять в неделю? — Изумлению Леды не было предела; у нее даже во рту пересохло от волнения.
— Похоже, жалованье вас устраивает.
Она прислонилась к стене.
— Устраивает… — еле слышно прошептала она.
— Сорок слов в минуту, верно? — Джерард улыбнулся.
Леда оцепенела.
— Но… Нет, это невозможно… Вы же преступник.
— Я? — Он посмотрел ей в глаза. — Видимо, вы должны сами доискаться до правды, раз у меня не хватает слов убедить вас.
Леда пожала плечами:
— Ну хорошо, если вы не преступник, то зачем же вы воруете мечи и другие ценности?
Несколько мгновений он молчал, потом равнодушно ответил:
— В английском языке нет для этого подходящего слова, но я бы назвал это киоджитсу — что-то вроде «неправдивой правды».
— Неправдивой правды?
Джерард сжал руку в кулак, а затем быстро разжал пальцы, словно хотел этим движением прояснить смысл своих слов.
— Обман и честность. Сильный и слабый. Плохой и хороший. Уловка — вот примерный смысл этого слова.
— Но… я не понимаю… — Леда растерянно посмотрела на него.
Джерард продолжил терпеливо объяснять, словно имел дело с неразумным ребенком:
— Вы спросили меня, почему я брал вещи с их обычных мест. На самом деле это очень просто. Я управляю компанией «Арктур», принадлежащей лорду и леди Эшленд, и занимаюсь судами, торговыми морскими перевозками. Также у меня есть собственная транспортная и кораблестроительная компания «Кайеа шипбиддинг энд транспорт». Еще я владею деревообрабатывающей фабрикой на североамериканском побережье и некоторым количеством акций на хлопковом и сахарном рынках, несколькими банками, морской страховой компанией… — Джерард улыбнулся. — Теперь вы мне верите?
— Даже не знаю, что сказать…
— Могу кое-что пояснить вам. «Кайеа» переводится с гавайского как «морской прилив». «Арктуром» назывался чайный клипер, который дядя лорда Эшленда построил в 1849 году, а лорд Эшленд переименовал в «Аркан». Впрочем, я мог бы тысячу лет отвечать на ваши вопросы, и вы так и не поняли бы, кто я на самом деле. — Джерард снова улыбнулся.
Леда вздохнула.
— Возможно, вы правы, мистер Джерард, но в одном я твердо уверена: вы самый необычный человек из всех, кого мне доводилось встречать!
Джерард молча посмотрел на нее, и в этот момент цвет глаз его напоминал цвет луны на облачном ночном небе. Потом он медленно покачал головой и проговорил, прижимая кулак к своей груди:
— Моя правда — здесь.
Гавайи, 1872 год
Доджун никогда не учил его песням и вообще не учил ничему, кроме японского языка. А еще он приказывал ему работать, бегать по различным поручениям, носить тяжелые корзины с карпами от пруда до дома соседа, который и не думал просить рыбы. Часто Доджун требовал довольно странных вещей: достать цветок с ветви дерева, до которой Сэмюел не мог дотянуться, камень с одного из самых высоких утесов Даймонд-Хэд, перо живой птицы, свившей гнездо на карнизе дома.
Впрочем, цветы и камни доставать было несложно: Сэмюел быстро научился лазить и прыгать, а по субботам он ходил с Доджуном на Даймонд-Хэд — десять миль туда и обратно, без отдыха. Свое одобрение добытыми камнями и цветами Доджун выражал лишь коротким кивком да порой опускал их в черную чашу с водой, которую ставили перед Сэмюелом за обеденным столом. После обеда Сэмюел относил чашу в свою комнату, ставил ее на пол, ложился на кровать и долго рассматривал свою добычу, недоумевая, почему Доджун велел ему принести именно эти цветы или камни.
