— Пошли.
Спустившись вместе с Шутовым на лифте, полицейские усадили его в стоящую перед отелем патрульную машину. Эд и усач устроились вместе с ним на заднем сиденье; третий полицейский, сидевший за рулем, спросил, обернувшись:
— К нам?
— Угу. — Усач зло покосился на Шутова. — Ну ты вывел меня из себя.
Машина рванула с места. Минуты три они катили по набережной; затем, резко повернув руль, водитель мягко затормозил у входа в полицейский участок.
Выйдя вместе с двумя полицейскими, Шутов поднялся по ступеням. Участок был типовым: у входа сидел караульный с сонным лицом, дальше, за коротким коридором, в комнате дежурного скучал за столом немолодой сержант. Увидев вошедших, сержант, будто спохватившись, взял чашку с кофе. Сделал несколько неспешных глотков.
— Пришлось вернуться, — сказал усач. — Вот взяли одного. В «Тики Коув».
— Вижу. — Сержант поставил чашку. — Что там с ним?
Сержанту было под сорок. Он был белым, с широким лицом, стрижкой бобриком, крепкого сложения. Вглядевшись в него, Шутов вспомнил: этот сержант был среди других на инструктаже в городском управлении полиции. За день до начала операции. Похоже, сержант тоже его вспомнил. Или, во всяком случае, пытался вспомнить.
— Да так, — сказал усач. — Полный набор. Дебоширил в «Тики». Уложил троих. Незаконное ношение оружия. Я с ним разберусь, сэр.
— Подожди, подожди. Говоришь, незаконное ношение оружия?
— Так точно.
— Где это оружие?
— У меня.
— Покажи-ка.
Достав из кармана кольт, усач протянул его дежурному. Тот, поставив чашку, взял пистолет. Внимательно осмотрев, положил на стол. Сказал, предварительно кхекнув:
— Ладно. Сними с него наручники.
— Но, сэр…
— Я сказал: сними наручники.
Помолчав, усач пожал плечами:
— Хорошо. Есть, сэр. — Сняв с Шутова наручники, начал было снова: — Но, сэр…
— Придержи язык. — Сержант посмотрел на Шутова: — Простите, ваше полное имя?
— Майкл Шутов.
— Майкл Шутов. — Сержант, конечно, все уже понял. — Вы можете…
— Он назвал совсем другое имя, — сказал усач. — Он назвался Джоном Смитом.
— Паркинс… — Сержант сморщился так, будто съел что-то горькое. — Паркинс, ты уже год как разводящий. Или нет?
— Так точно, сэр, я должен был предупредить вас, что нам он назвал совсем другое имя.
— Паркинс, ты меня убьешь… Вообще за что ты задержал этого человека?
— Он поднял шум в «Тики».
— Поднял шум… Что значит «поднял шум»?
— Дрался.
— Ты видел, как он дрался?
— Нет, но это видел Кони.
— Кони?
— Да, Сэм Кони, бармен. Вы его знаете.
— Не помню. Ладно, Паркинс… Причину драки выяснил?
— Нет. — Паркинс снял фуражку. — Не выяснил.
— Прекрасно. Но наручники надел.
— Но, сэр…
— Паркинс, послушай… — Сержант сделал вид, что смотрит за спину Паркинса, туда, где за окном светлела река. — Послушай, ты мог бы между делом поинтересоваться: может быть, этот человек — сотрудник полиции?
— Сотрудник полиции?
— Да. Ты поинтересовался? Или нет?
— Нет. Когда мы с Эдом вошли, там лежало три трупа. В смысле, оглушенные. Три парня, которых он вырубил. Он сам признался.
— О, дьявольщина… — Сержант посидел несколько секунд, опершись лбом о ладонь. — Сам признался… Ладно, Паркинс. Все. Свободен. Садись со своими людьми в машину. И продолжайте службу. Ясно?
— Ясно, сэр. — Паркинс и Эд вышли.
Проследив за ними, сержант бросил беглый взгляд на окно. Посмотрел на Шутова:
— Простите. Молодые ребята.
— Да ладно. В общем-то, они действовали как принято.
— Почти. Я вас помню. На всякий случай — пароль для общения с нами?
— Сто тридцать семь.
— Оʼкей. — Сержант протянул кольт. — Вот ваша пушка.
— Спасибо. — Сунув пистолет в кобуру под мышкой, Шутов усмехнулся.
— Ладно. — Сержант потрогал пальцем висок. — Вы в «Поларисе»?
— В «Поларисе».
— Хотите, вас подвезут? Я дам указание.
— Спасибо. Пройдусь пешком. — Шутов встал. — Счастливо.
— Счастливо.
Выйдя из участка, подошел к реке. Впереди, на серебристой поверхности, на самом фарватере покачивалась лодка с двумя рыбаками. Река казалась неподвижной, течения почти не ощущалось. Несмотря на то, что шел только первый час ночи, горизонт вдали был уже готов к восходу солнца — об этом говорил цвет неба, разделенный на три бесконечно длинных пласта: светло-серый, светло-бежевый и светло-голубой. Все это было красиво. Но красоты природы были сейчас не для него. К тому же он вспомнил, что не расплатился с барменом за бурбон. Свой и Хайди.
