На этом долгом пути по душным вонючим улицам он постепенно набрал энергию и так разогнался, что с ходу распахнул дверь почему-то незапертой квартиры.
Дженни, наклонившись и выставив ягодицы в нелепых баскетбольных трусах, мыла пол в кухне. Билл пробормотал какие-то извинения. Ответом ему было многозначительное молчание.
— Прости, что задержался, — выговорил он, с трудом восстанавливая дыхание. — У нас достаточно времени на сборы. Я прекрасно знаю, что где лежит.
Дженни выпрямилась. Ее глаза сверлили его, как лазеры, от которых некуда было скрыться.
Их квартира представляла собой одну большую комнату, лишь условные перегородки отделяли место для приготовления пищи и супружескую постель, где они изредка занимались любовью. Единственным местом, где он мог уединиться, был туалет, совмещенный с ванной и душем. Билл часто прятался там на долгое время и сейчас тоже нырнул туда, чтобы смыть с тела липкий противный пот, а главное, чтобы укрыться от ее пронизывающего взгляда.
— Самолет вылетает через один час сорок минут, — услышал он сквозь стенку ее голос. Так обычно говорят девушки из справочных бюро, хотя, может быть, этих девушек давно заменили говорящие роботы.
Впопыхах он вылил на голову слишком много шампуня и с густой шапкой пены на волосах приоткрыл дверь.
— Не хочешь ли присоединиться ко мне? Я тут малость перестарался с шампунем, не пропадать же добру! Давай совершим совместное омовение!
Лазеры в глазах Дженни вновь засветились, точь-в-точь как у Робокопа.
— Ты дурак и никогда не перестанешь им быть…
Он яростно поскреб голову под сильными струями душа, смыл пену и выскочил из ванны, на ходу заворачивая нижнюю часть тела в купальное полотенце. Вода стекала с него на ковер, но сейчас ему было на все наплевать.
— А ты готова? — агрессивно спросил он.
— С восьми утра я сижу на чемоданах, хотя мне эта поездка пофигу. Это твоя идея, а не моя.
Ему удавалось одновременно одеваться и укладывать вещи в чемодан. И еще увещевать Дженни.
— Ничего не может быть прекраснее, чем целая неделя на Карибах! Днем — загар, купание среди прожорливых акул, по вечерам — ром и танцы при луне.
Его юмор только раздражал Дженни.
— Целая неделя в каюте с людьми, которых я едва знаю. И это первый наш совместный отдых за два года беспрерывной адской работы! Я бы выбрала что-нибудь поприятнее и подешевле.
Он уже собрался закрыть чемодан, когда вдруг вспомнил:
— А где моя бейсболка с эмблемой «Янки»?
— Ты меня об этом спрашиваешь? Если ты сам не помнишь, где у тебя что хранится, как ты берешь на себя смелость обучать детей?
Ее ядовитая стрела прошла мимо цели. Ему было некогда вступать в полемику. Билл распахнул дверцы всех шкафов, начал рыться в каком-то хламе и наконец обнаружил то, что искал.
Полностью одетый, с чемоданом в руке, он обогнул занимавшее чуть ли не четверть их жилища дерево в громадном горшке — гордость его супруги-дизайнера — и заявил, стоя у двери:
— Я готов. А ты?
— Как ты одет? Посмотри на себя в зеркало!
Билл внимательно оглядел свой наряд — простая хлопчатобумажная рубашка навыпуск, рабочие штаны цвета хаки, сандалии на босу ногу.
— Что тебе не нравится?
Он знал, что пока еще его фигура сохранила стройность и подобная одежда подчеркивала вполне развитую мускулатуру. К чему она придирается?
— Ты бы хоть причесался, а то выглядишь как хиппи.
— Ты права, — согласился он, вспомнив, что не взял с собой ни расчески, ни зубной щетки, ни электробритвы. Пока он засовывал все это в чемодан, Дженни громко выругалась.
— Я не могу оставить наш дом на неделю в таком виде.
Тетради с ученическими работами были грудой свалены на столе, какие-то книги, понадобившиеся ему для справок, или те, которые ему приятно было просто подержать в руках, валялись где попало. Конечно, это нарушало тот интерьер, который Дженни считала совершенным.
— В чем ты видишь беспорядок? Это моя обычная рабочая обстановка.
— Это не рабочая обстановка, а обыкновенный бардак!
— Дай мне пять минут, и я приведу все в божеский вид…
— Мы опаздываем.
— Так что же все-таки делать?
— Когда вернемся из этого твоего путешествия, тогда серьезно поговорим. Так дальше жить нельзя.
