— Так-то вот! — торжествовал Суреш. — Будешь знать, чем мне положено заниматься. Понял теперь, что я здесь главный помощник редактора? Захочу, так вообще вылетишь отсюда в два счета.
Впрочем, посмел или не посмел бы Суреш выбросить на улицу кого-нибудь из нас, это был еще вопрос, но вот то, что главным своим долгом он считал всяческое угождение патрону, было для нас ясным как день. В редакции числился еще один служащий — старый посыльный Ситарам, которому сахиб давно уже хотел отказать от места. Но сделать это было не просто: старик начал работать еще при отце нынешнего владельца журнала и был его любимцем, а потому наследнику казалось неудобным отделаться от него с помощью обычного уведомления о предстоящем расчете; оставалось терпеливо выжидать, пока неугодный сотрудник оставит службу по собственной воле. Но время от времени сахиб вызывал к себе Суреша и приказывал ему спуститься вниз — взглянуть, чем там занимается посыльный Ситарам.
— Он курит би́ри[30], — докладывал Суреш, возвратившись снизу. — Этот человек даром получает жалованье. За весь день пальцем о палец не ударит.
— Подите и скажите, чтобы он перестал курить бири, — приказывал сахиб. — Ему не разрешается курить бири в служебное время.
Суреш снова спускался вниз и через минуту возвращался.
— Он бросил бири? — спрашивал сахиб.
— Да, бросил.
— Хорошо. Идите, работайте. Учтите, что к вечеру на моем столе должен лежать макет следующего номера.
Выйдя от редактора, Суреш громко, как в цехе, объявлял:
— Сегодня надо подготовить макет следующего номера. Вечером сахиб хочет его просмотреть.
— Зачем же сахибу понадобился макет? — тихо говорил Батра. — Ведь весь материал уже у него…
— Этого я не знаю, — обрывал его «мастер» и, высокомерно вскинув голову, усаживался на свой стул. — Сахиб хочет видеть макет, к вечеру он должен быть у него на столе.
— Но еще не все иллюстрации готовы, — вставлял кто-нибудь из нас.
— И не обязательно быть им всем готовыми, — сердился «мастер» и, спасаясь от сквозняка, плотно затворял створки единственного окна, отчего наша узкая комната и вовсе начинала походить на темный переулок. — Макет можно сделать и без иллюстраций.
— Если так рассуждать, макет можно сделать и без материала, — спокойно подытоживал Лакшми.
— Не желаю ничего слышать. Если вы не хотите работать, я могу пойти к сахибу и доложить об этом.
Тут снова дребезжал звонок редактора, и Суреш снова уходил за перегородку. Там он получал очередное указание:
— Спуститесь вниз и посмотрите, что теперь делает Ситарам.
Суреш послушно сбегал вниз по лестнице и, вернувшись, докладывал:
— Читает книгу.
— Читает книгу?
— Да, сидит на стуле и читает книгу, как будто он очень важный господин.
— Пойдите и отберите книгу, а стул пусть отнесет наверх. Он не имеет права читать книгу или сидеть на стуле. Он должен выполнять свои обязанности стоя.
Суреш выходил из кабинета сахиба и, довольно потерев руки, снова спускался вниз.
Когда, вернувшись от посыльного, Суреш опять входил к редактору, тот спрашивал:
— Что же он теперь делает?
— Стоит.
Что предпринять дальше, сахиб уже не знал, и, опасаясь чрезмерной решительностью нарушить волю покойного отца, не находил ничего лучшего, как отослать Суреша обратно, на законный его стул.
В обеденное время Суреш, взяв с собой принесенную из дома еду, по сигналу редактора являлся в его комнату — сахиб любил поболтать с помощником о политике. А мы выбирались на волю и шли в чайхану. Лакшминараян брал туда принесенное из дому съестное, остальные же покупали себе что придется. В лучшие времена Лакшми сам писал рассказы и печатал их под псевдонимом «Нараян-свами». Но юношеские увлечения давно уже были заброшены, и теперь он был озабочен только домашними или служебными делами.
— По-моему, он умрет от рака, — говорил Лакшми, меланхолично пережевывая кусок.
— Кто?
— Б. Б. Ну, этот, Бал Бхаскар, наш редактор.
— С чего ты взял?
— Я же вижу, ему доставляет особое удовольствие мучить нас. Это верный признак неизлечимой болезни.
Мы с Батрой начинали смеяться, но Лакшми серьезно продолжал:
— Ничего смешного. Бедняге лучше всего умереть. Вы же знаете, рак желудка — скверная штука.
