- А теперь, дорогие дамы, прошло еще двенадцать часов... - Кристина хлопнула своими белыми руками. - Масло готово! Во вторник мы продолжим демонстрацию показом рыбной муки Накко!
Разочарование и восторг смешались в общем смехе. Женщины поднялись со скамеек и стали протискиваться вперед, чтобы попробовать готовое масло. Молодые опрятные помощницы в белых халатах выпорхнули из кухни с тарелочками и ложками. Вилфред поглядел на мать. Голос Кристины перекрывал общий гомон:
- Прошу вас, дорогие дамы, каждая может подойти и попробовать!
Теперь зал огласили вздохи и стоны восторга. Женщины устремились вперед, оттесняя тех, кто уже успел отведать лакомство. Вилфред все еще ощущал гортанью блаженный вкус обеда и коньяка.
- Мама, ты должна попробовать, - шепнул он.
Это было как когда-то в Тиволи: внутри клуба посвященных они вдвоем составляли как бы тайное сообщество, обособленное от всех, но зато и обойденное чувством товарищества, возникшего между остальными незнакомыми друг с другом людьми. Вилфред почувствовал легкий укол при этой мысли. Так бывало всегда.
К ним подошла Кристина: в руке она держала тарелку с желтой кашицей.
- Как это мило, что вы пришли! - сказала она. Но при этом метнула на Вилфреда быстрый испытующий взгляд, пытаясь предугадать смену выражений на этом лице, которой так боялись и она, и другие члены семьи и которая в мгновение ока могла превратить радость в стыд.
- Кристина! - сказал Вилфред, лучезарно улыбаясь. - Какой же ты молодец! Демонстрация была просто чудом искусства.
Она улыбкой отклонила его восторг.
- Ты думаешь, тебе удастся отделаться от меня и не попробовать? поддразнила она. - И тебе, Сусанна!
- Да нет же, я непременно попробую! - воскликнул он, схватив тарелку и ложку и, зажмурив глаза, решительно отправил содержимое тарелки в рот. Чтобы избежать риска, он проглотил его, не жуя.
- Изумительно! - воскликнул он. - Теперь ты, мама! - Он быстро взял тарелку у одной из женщин. Фру Саген смотрела на него, лишившись дара речи. Неужели они в заговоре? Она с сомнением приподняла вуаль до кончика носа и подозрительно уставилась на желтую кашицу на тарелке. - Смелее, одним глотком, - весело подзадоривал Вилфред. - Уверяю тебя...
Но она не последовала его совету, она отважно положила кашицу в рот и стала медленно жевать.
- Дорогая Кристина, - с удивлением сказала она, - право же, это чудесно, совсем никакого вкуса.
Те, кто стоял близко, рассмеялись. Замечание быстро облетело зал.
- Пусть будет так, - сказала Кристина, взяв тарелки у них из рук. - Это самое большее, чего можно требовать от пищи в наше время. - Она засмеялась. И все вокруг радостно засмеялись в ответ: они были точно цыплята, жмущиеся к наседке. Им предстояло попробовать другие блюда, те, что приготовлены из сельди.
За всеми столами чавкали и причмокивали. Возгласы восторга вознаграждали усилия организаторов. - "Совсем как мясной фарш!" - произнес чей-то голос. - "Подумать только, и это селедка", - отозвался другой. "Селедка очень хорошая еда!" - заметил третий.
- Селедка - еда превосходная, - тотчас вмешалась Кристина. - И питательная, и полезная. Но представьте себе, милые дамы, что вы едите селедку каждый день. Я хочу сказать, селедку в виде селедки...
Единодушный вопль отвращения был ответом на ее слова. "Она снова объединила их в своем торжестве, нет - в их общем торжестве", - подумал Вилфред. В том-то и смысл того, что она делает: им кажется, будто они сами причастны к происходящему. Эта мысль засела в нем. Мастерица на все руки эта Кристина, его тетка Кристина, которую он когда-то любил. Она и в Судный день будет с такой победоносной уверенностью распоряжаться своей лютней или своими кастрюльками, что отвратит гнев господень. И тут на мгновение его кольнуло воспоминание, как однажды весенним вечером он застал ее, одинокую, в слезах, на ступенях веранды, а доносившиеся к ним из комнат отзвуки детского бала надували парусами легкие занавески.
- Неужели ты сама изобрела все эти блюда из селедки? - восторженно спросил он со своей неизменной склонностью переигрывать. Он знал, что это будет истолковано превратно и они решат, будто он их дурачит. Но теперь она чувствовала себя уверенной и спокойно взглянула в его сияющее лицо.
