— Мне жаль, что Мари мертва. Сожалею, что прикоснулся к ней. Сожалею, что она заболела и умерла такой ужасной смертью Мне жаль, что ты потеряла дорогую подругу. Я сожалею, что оказался не достаточно силен и не ушел от нее… и от тебя. — Жало в его груди оказалось более смертоносным чем клинок или когти. — Особенно потому, что знал — из этого никогда ничего хорошего не выйдет. Я так сожалею обо всем, и все же не могу ничего сделать чтобы это изменить. Прошлое это прошлое. Закончилось, ушло. Как и ты, я могу только двигаться дальше и делать все от меня зависящее, чтобы все исправить.
Кили отвернулась. Чтобы спрятать слезы?
Боль внутри него обострилась. Но Торин приветствовал боль, заслужил ее.
— Не плачь. Пожалуйста, не плачь.
— Никогда! — разозлившись, прорычала она.
Уже лучше.
Она резко вдохнула, еще резче выдохнула.
— Пожалуй мне стоит оставить тебя и отправиться за Кроносом. У меня будет время подумать. — Кили провела пальцем по грязи, рисуя символ, который Торин не узнал. — Я слышала, как он торговался с Мари. После того, как попытался договориться со мной. Он знал, что она умрет, и не смотря на мои протесты и желание поменяться с ней местами, Кронос все равно позволил ей пойти к тебе. Его нужно наказать.
— Кронос мертв. — И миру от этого только лучше. — Ему отрезали голову.
— Кто посмел лишить меня моей мести? — прохрипела она с удивительно очаровательным выражением лица.
— Это было не намеренно. Моя подруга убила его на поле брани. Теперь она возглавляет Титанов.
Моргнула, ещё раз моргнула.
— Женщина?
Он кивнул.
— Супруга Повелителя Преисподней.
— И Титаны не отказались служить ей?
— Нет. Зачем им это?
Трепет в ее глазах. Зависть.
— Потому… просто потому!
Здесь определенно крылась какая-то история. Черт, наверняка целое множество историй, и Торин хотел бы услышать их все.
— Что на счет твоих людей? — спросил он. — Есть еще кто-нибудь?
— На сколько мне известно, я последняя из чистокровных, оставшиеся Хранители начали соединяться с падшими ангелами, в надежде, что это сделает их сильнее. Но им удалось только разбавить родословную и умереть.
Честный ответ, хоть в нем не было ни намека на ее эмоции. Скучала ли она по остальным? Оплакивала их потерю?
И еще один вопрос: Почему Торину захотелось ее обнять?
Чувак. Объятия ведут к поцелуям, а поцелуи — к сексу. Разве это высшая математика.
Он больше не будет самым старым девственником в истории. Наконец-то он узнает какого это ощущать, как стенки лона женщины обхватывают твой член. Жаркий захват. Влажное сжатие, которое его руки никогда не смогут заменить.
Торин ухватился за корень дерева сбоку, в попытке удержать себя от нее… не могу это сделать, не могу взять ее. Хотя он по-прежнему чувствовал покалывание в тех местах, где она к нему прикоснулась…
Неужели уступить своему влечению к Кили действительно будет настолько ужасно? Особенно теперь? Худший урон уже нанесен. Она все равно умрет и…
Прекрати!
Он не мог рисковать и заразить ее сразу двумя болезнями. Тогда не останется никаких шансов на выживание. Если такие шансы вообще есть.
— Почему ты не связала жизнь с падшим ангелом? — спросил Торин.
— У меня уже был жених, а к тому времени, когда мы расстались, правда выплыла наружу. Падшие ангелы стали отравой для Хранителей, распространяя свое проклятие тьмы. Ох, и меня заперли.
Душу пронзило что-то жаркое и темное.
— Ты была обручена?
И на этом я зациклился?
— Да, — ответила Кили. — А что? — Она бросила в него ветку. — Неужели так удивительно, что кто-то когда-то посчитал меня настолько привлекательной, что захотел удержать навеки?
— Спрячь коготки, дикая кошечка. Я не хотел тебя обидеть. — Он не мог назвать то жаркое и мрачное чувство, бушующее внутри него, ревностью. У него не было причин для ревности. Торин назвал бы его… несварением желудка. Потому что так оно и было.
Какой мужчина смог завоевать ее сердце? Конечно такой, что заискивал перед ней. Она казалась такой нежной и хрупкой, что Торин с легкостью мог представить ее в качестве любимой сексуальной игрушки для порки, чтобы ее вынимали и играли с ней, когда появится желание. А оно, вероятно, появлялось часто.
