Дочь Михая всего пугалась, верхом ездила еле-еле, лошадка у нее была спокойная, но слишком уж раскормленная. Девушка предпочитала кормить кобылу морковкой и яблоками, а не ездить на ней. Но именно Герика спасла Бойца, не вмешайся она, коня ждала бы неминучая смерть, а жаль — жеребец-то хорош. Что на него тогда накатило, никто понять не мог.
— Может, опоили или напугали чем? — предположил Роман.
Нет, ни царапин, ни ожогов не было, поили его с другими скакунами. Конь считался прекрасно выезженным, непугливым, фортелей не выкидывал ни до, ни после. По просьбе Герики Бойца подарили сыну старшего конюха, так тот не нарадуется. Вот судьба-то.
Жаль Гергея Гварского, но, не случись беды, никогда бы шалопут Мишка не получил такого красавца!
— Да что ж там такое сталось? — вопросил Роман, медленно проверяя и так безупречную сбрую. — Не белка ж шишкой запустила!
— Доезжачие рассказывали, вроде что-то светлое мелькнуло в кустах, — наперебой принялись объяснять конюхи. — Боец — на дыбы, шарахнулся, а потом и понес как бешеный…
— Поводья оборвались, хотя были совсем новые…
— От лучшего шорника.
— Сроду со сбруей Косого Яся таких конфузов не случалось.
— В кустах пошарить не догадались?
— Как не догадались, обязательно посмотрели. Не было там ничего.
— Только лошадиные следы, да олень еще, видать, пробегал. Здоровущий.
— Не, Боец не в первый раз на охоте, чтоб от оленей и лосей шарахаться…
Как ни был Роман готов к тому, что он только что услышал, а по спине пробежал неприятный холодок. Что-то белое, мелькнувшее в кустах, взбесившаяся лошадь, оленьи следы… Уж не белым ли был тот олень?
Бард поднял копыто Топазу и принялся осматривать подкову. С чувствами он справился быстро, но разговор продолжить не удалось. Послышались быстрые шаги.
— Вот ты где, а мы тебя всюду ищем. — Белка не сомневалась, что только ее тут и не хватало. Конюхи с улыбкой ретировались, оставив Романа один на один с разгневанной графиней Гардани. — Марита давно проснулась и все время плачет, а ты на лошадей смотришь!
— Дорогая Белинда, я, конечно, поеду к ней, но вряд ли ей кто-то нужен, кроме родных.
— А к ней не надо ехать, Шани и ее, и Мику в замок забрал. И правильно, потому что Марита лучше любой ноблески… Нечего ей там одной сидеть, а дом Тереза постережет. Это которая ее нянька. Родни у Маритки только мы и брат, так отец его сюда тоже взял, но Мика совсем еще глупый. Семи и то нет…
— А вам, сударыня?
— Тринадцать исполнилось в месяце Иноходца, но раз ты меня не успел поздравить, можешь сделать это сейчас.
— Непременно сделаю, только отыщу достойный вас подарок.
— Мне нужен хороший кинжал, такой, как у «Серебряных», но с моими ици… ициниялами! И чтобы были такие камни, чтобы подходили к глазам.
— Значит, кошачий глаз?
— А он какой?
— А вот увидите!
— Ладно, но сейчас иди к Марите, потому что родные и так все тут, а она все равно плачет. Она в тебя с первого взгляда влюбилась, тебе что, непонятно? Когда траур кончится, ты на ней женишься, и все будет в порядке. Ты ведь нобиль, раз у тебя шпага и консигна?
— Да, но…
— Вот и хорошо, значит, она станет ноблеской и сможет жить в замке…
— Белка, оставь дана в покое. Марита опять спит, мы едем по делу, а когда вернемся, жди гостей. — Подошедший Рене откровенно наслаждался явным замешательством Романа. — Кстати, графиня Гардани, вас ждет Стефан. Он говорит, вы обещали перебрать с ним гравюры…
— Бегу! Ясновельможная данна должна держать слово. — Вихрь в зеленом платье устремился к двери.
— Что, Роман, нелегко сдерживать натиск такой свахи?
— Знаешь, я действительно растерялся.
— Я видел. Ты завтракал?
— Да, пока ты спал…
— А пообедаем с Иннокентием. Надо с ним посоветоваться, он многое замечает.
3
Кони бежали легкой рысью по обсаженной тополями дороге. Диман настоял-таки на том, чтобы герцога сопровождал эскорт из дюжины эландцев. К кавалькаде самовольно присоединился и Зенек на Романовой Перле, которая, похоже, воспринимала парня как неизбежное зло. Свита вежливо отставала на полсотни шагов, и Роман с Рене могли говорить не стесняясь. Перебрав по нескольку раз события минувшей ночи и сведения, собранные бардом, пока герцог заботами Жана-Флорентина отсыпался, собеседники пришли к обнадеживающему выводу, что дело плохо.
