— Но кому было нужно нас усыплять?
— Я считаю гадание бесполезным занятием. Это мог быть кто угодно, имевший доступ или к вину, или к отведенным вам покоям. На вашу жизнь пока не покушались, но тем не менее я привел вино в порядок.
— Мне кажется, тот, кто попытался нас усыпить, скоро появится, — предположил адмирал, — иначе зачем бы ему понадобилось портить вино?
— Тогда лучше лечь, — отозвался бард, освобождаясь от серебристой парадной одежды.
— А как же наш отравитель?
— Кто бы он ни был, он вряд ли появится, пока мы подаем признаки жизни. К тому же я принял кое-какие меры… Да и Жан-Флорентин будет настороже.
— Уговорил, — откликнулся Рене, снимая колет. — Я был бы очень благодарен этому негодяю, если б он подождал до утра, я просто с ног валюсь. — Герцог отбросил меховое покрывало и обернулся к Роману: — А как он, кстати, сюда заявится? Насколько я знаю, в этих комнатах потайных дверей нет, а в передней комнате караулят наши люди.
— Самому любопытно. Я, когда ты был у Марко, все проверил: прокрасться сюда — задача почти невыполнимая.
— Но ведь зачем-то нас решили усыпить. Раз сюда нельзя проникнуть, когда двери заперты изнутри, остается одно. — Рене вскочил и принялся лихорадочно высекать огонь. — Они не хотят, чтобы мы им где-то помешали. — Эландец зажег свечу и взялся было за сапоги, но передумал. — Пойдем разутыми, а то еще услышит кому не следует. Гардани наверняка в городе с Маритой…
— Вот и ответ, почему понадобилось травить безобидного эркарда. Капитан «Серебряных» не мог не остаться со свояченицей, нас, как они считают, усыпили. Стефан — калека. Словом, приходи и делай что хочешь…
— А вот этого не будет! — Герцог, забыв, как только что мечтал о нескольких часах сна, торопливо застегивал неприметное темное платье.
— Куда и как? — Роман деловито пристроил на перевязь четыре метательных ножа и выжидательно глянул на друга.
— Для начала растолкаем Лукиана и обойдем дворец. А там поглядим. — Эландец тронул было плечо расположившегося в прихожей Зенека, но передумал. — Спит мертвым сном. Ну и пусть. На твои заклятия можно положиться?
— Пока не сбоили.
— Ну и славно. Стражу оставим здесь, чем меньше народу, тем больше возможностей их поймать.
4
Эльф и маринер крадучись выбрались в пустой коридор. Стоял самый глухой час ночи, когда спят все: и утихомирившиеся ночные гуляки, и встающие до света труженики; даже собаки и те в это время затихают. Время для злодейства было самое подходящее, но крик все равно прозвучал неожиданно. Это был даже не крик, а дикий булькающий вой, вырывающийся из глотки погибающего животного.
— Похоже, у Стефана! — Лицо Рене стало жестким. — Мы должны успеть!
Они бегом мчались по лестнице, расталкивая спешащих «Серебряных» и понимая — не успевают! Поворот. Лестница, еще поворот… Двери в комнатах принца распахнуты, внутри слышатся голоса, мерцает пламя светильников. Они не первые, кто примчался на крик.
Опередившие Романа и Рене гвардейцы растерянно толпились посреди спальни. Стефан был невредим, но возле двери дергалась и извивалась оплетенная багровыми лозами фигура. Верней всего, именно это существо и кричало, но сейчас вопли смолкли, сменившись приглушенным хрипом. Расталкивая стражу, вбежал Лукиан, влетели взлохмаченный младший принц и Илана, следом появился король. Марко недолго думая выставил лишних и только потом поинтересовался:
— Что это?
— Красная стража, ваше величество, — объяснил Роман, вовремя вспомнивший, что на «ты» он только с Рене и Стефаном и знать об этом не обязательно даже королю. — Я полагал, что его высочеству грозит опасность, и с его разрешения и по просьбе герцога Арроя постарался защитить принца.
Король, прищурившись, рассматривал дергающийся кокон.
— Мы можем увидеть лицо?
— Разумеется. — Эльф выкрикнул короткое, резкое слово, и щупальца стали разматываться и словно бы таять, обнажая добычу. Это был темноволосый человек в порванной и перемазанной одежде из дорогих тканей. Лицо скрывала кожаная маска, а в правой руке ночной гость сжимал кинжал, который так и не смог выпустить — красные змеи намертво прикрутили пальцы убийцы к рукояти. Рене обернул руку плащом и вырвал оружие из скрюченных пальцев с черными обломанными ногтями.
