Темная звезда - страница 188

Шрифт
Интервал

стр.

Доверенный секретарь Архипастыря так и не обзавелся сторонниками и друзьями среди собратьев, да он и не стремился к этому. Душа Феликса всецело принадлежала единственному человеку, не давшему отчаявшемуся калеке свершить смертный грех самоубийства. О том, какой станет его жизнь после смерти Филиппа, бывший рыцарь не задумывался и уж тем более не засматривался на архипастырский престол. И воссел на него. Феликса Второго с восторгом признали жители Кантиски, окрестное дворянство, былые товарищи по оружию, но не старшие клирики.

Нет, они не пытались спорить — воля Эрасти была слишком очевидна, но глухая, тщательно скрываемая неприязнь для Архипастыря не являлась тайной. Он был уверен лишь в девяти членах конклава из тридцати трех. Его нынешней власти хватало, чтобы назначить нового епископа, отлучить от церкви нечестивца, скрепить брак между родственниками или, наоборот, развести супругов. Архипастырь мог отменить решение церковного суда и освободить от церковной доли город или даже область, но без согласия конклава Святой поход не объявишь, а именно это и требовалось.

Конечно, Феликс мог пренебречь канонами и обратиться напрямую ко всем жителям Благодатных земель, благо слухи о явлении великомученика Эрасти обрастали все новыми подробностями. Люди бы откликнулись на призыв избранника святого, особенно жаждущие подвигов горячие головы из числа младших баронских сыновей или крестьянских парней, не желавших всю жизнь пасти коз и сеять хлеб. Армию Архипастырь собрал бы, но это означало войну не только с Годоем, но и с князьями Церкви, а Феликс войны не хотел. Надвигались дурные времена, и множить внутренние распри было непозволительной роскошью.

2

Топаз ласково тыкался мордой в плечо хозяину — Роману показалось, что конь понимает, куда и зачем они пришли. Лошади понимают, как и некоторые двуногие…

— Жди меня здесь и молчи. Слышишь?

Жеребец мотнул черной гривой, видимо, согласился, и эльф приоткрыл жалобно скрипнувшую калитку. На кладбище Всех Блаженных было тихо — кто, будучи в своем уме, станет на ночь глядя разгуливать среди могил, да еще когда луна на ущербе? Либера безлюдье вполне устраивало, он медленно шел среди засыпанных мокрыми листьями холмиков — в этом году осень Гелани досталась чудовищно ранняя и дождливая. Предки и родичи Мариты лежали в родовом склепе недалеко от кладбищенской церкви, но девушке там места не нашлось. Самоубийцы не вправе покоиться рядом с умершими достойной смертью, для них отведено другое место, отделенное от общего погоста увешанной оберегами оградой. Столбик, обвитый обшарпанным жестяным плющом, — один на всех изгоев, возвышался среди мокрых бугорков — статуй скорбящих вестников и плит с именами добровольно покончившим с жизнью не полагалось. Их помнили лишь немногочисленные близкие. Надо попросить Феликса изменить эту чудовищную несправедливость. Хотя бы ради таких, как Марита…

Эльф помнил, что сказала старуха Тереза. Последний холмик в пятом ряду, рядом — куст шиповника. Холмик действительно был последним, еще несколько шагов, и глинистая тропинка заканчивалась. Вместе с берегом. Сквозь жидкие кусты виднелась серая, взбаламученная дождем вода. Место укромнее не придумаешь, одна беда — не этой весной, так будущей Рысьва подмоет ничем не укрепленный берег, и от тоненькой девушки с черными волосами в этом мире не останется совсем ничего. Роман скрипнул зубами от внезапной ярости. Виновных он знал, и ему не успокоиться, пока те не получат свое… Или пока он сам не последует за Маритой, хотя эльфы и люди вряд ли встречаются за Чертой.

Либер не молился и не рыдал — не умел, да и пришел не за этим. Он должен был выполнить обещание, даже если оно потеряло всякий смысл. Роман так и не полюбил эту красивую девочку, чья жизнь оказалась не длиннее жизни попавшего под косу цветка, но теперь, когда Марита так страшно погибла, он ее никогда не забудет. Не сможет — в черноглазой таянке для него воплотилось все горе и боль, что несут Тарре разбудившие Осенний Ужас мерзавцы.

Бард еще раз оглядел свежую могилку с вбитым у изголовья столбиком, на котором чудом держался растрепанный венок иммортелей — единственное дозволенное здесь украшение, говорящее о том, что в могиле лежит незамужняя девушка, невеста. Рядом кто-то неумелыми руками вкопал куст шиповника. Не нужно было родиться эльфом, чтобы понять — растение умирало. Роман какое-то время смотрел на оголившиеся хрупкие веточки, потом решился.


стр.

Похожие книги