Шандер был хорошим капитаном, а значит, умел не только приказывать, но и подчиняться. Он застыл за спиной герцога, чутко вслушиваясь в ночные шорохи. Какое-то время не происходило ничего, затем рядом запел невозможный на исходе лета соловей, и Гардани захлестнула теплая щемящая волна. Ночной певец захлебывался песней — звонкие трели сменялись россыпью мелодичных пощелкиваний, за которыми следовали все новые и новые рулады. Никогда еще птичье пение не приносило графу такого наслаждения, оно вселяло неколебимую уверенность, что жизнь прекрасна, что вся боль, грязь, тоска остались в прошлом, а впереди лишь счастье, счастье без конца…
Наваждение оказалось столь сильным, что Гардани чуть было не пропустил их — две темные кряжистые фигуры со страшноватой грацией скользили меж кустов, даже не пытаясь скрываться. С трудом стряхнув соловьиные чары, Шандер выхватил из укрепленных за спиной ножен кинжал и, тщательно прицелившись, метнул. Одна из фигур мягко осела на землю, второй гость даже не заметил гибели товарища, поглощенный соловьиной песней. Этого таянец взял живым.
Осторожно зайдя сзади, капитан бросился на пришельца; тот был неимоверно силен, но внезапность сделала свое дело, гоблин оказался на земле, даже не поняв, что с ним произошло. Гардани стянул руки пленника его же собственным ремнем, и только после этого песня оборвалась.
— Наше счастье, что их только двое, — заметил Рене, наклоняясь над лежащим. — Опять гоблин. И опять арбалеты. — Пленник задергался, пытаясь освободиться, и Рене проверил узлы. — Правильно, что позаимствовал его же ремень, человеческую поделку он бы разорвал, они сильны как быки. Не представляю, чем Годой их привлек, они не в восторге от людей, но к войне с нами не стремятся… Вернее, не стремились. — Адмирал положил руку на лоб гоблина и сосредоточенно прикрыл глаза. — Вот и все. Теперь он будет спать. Будь это человек, я сказал бы, что он очнется к полудню… Вообще-то гоблины — сильный народ, даже порцию яда, смертельную для человека, переживут, но противостоять эльфийской магии не могут.
— Эльфийской?
— Да. Ты ведь не думаешь, что они вышли по своей воле?
— Соловей?
— Да, «Темный соловей». Именно так называется это заклятие. Ты — человек, и очень сильный человек, но даже ты попал под чары и едва их не упустил. Гоблины же и вовсе потеряли голову… Да, ты очень сильный, Шани, — улыбнулся Рене, — ты даже не спрашиваешь, откуда я знаю эти штучки, так что сам скажу. Меня обучили на одном из островов за Запретной чертой.
— Значит, это не Роман?
— Нет, хотя он в самом деле Светорожденный… До Гелани весы четыре?
— Около того. Лошадей уже можно не беречь.
— Не поможет. — Герцог быстро взглянул на черное небо. — Медведь над горизонтом… Мы не успеем, даже если отрастим крылья.
Они ехали молча, спокойной рысью. Шандер ничего не понимал и ничего не спрашивал — если Аррой сочтет нужным, расскажет, почему он больше не спешит. Так и случилось.
— Ты заметил, что мы все время скачем наперегонки с судьбой и все время опаздываем? Боюсь, нам ее не перегнать и на этот раз.
— Чего вы опасаетесь, монсигнор?
— Этой ночи, будь она неладна! До меня, кажется, дошло, почему на нас напали. Не в упрек тебе будь сказано, капитан, но мы оба попались в ловушку.
Шандер промолчал, но внутри его что-то сжалось — вот оно, то предчувствие беды, что не оставляло его ни на мгновенье. Он сам не понимал, к чему бы это, а эландец понял. Только поздно, а тот продолжал негромко рассуждать, словно рассказывал самому себе и звездам:
— Я догадался об их затее, когда зашла речь о Лупе, вернее, о ее побеге. Нас — Ланку, Парамона, меня — никто не собирался брать в заложники. Гоблины никогда не были дураками, они знают, как брать пленных, и действовали бы иначе. Им нужен был переполох, драка, которая нас задержит. Теперь второе. Если бы охотились только за нами, вам бы удалось захватить их врасплох, но они ждали удара со стороны Гелани. По «твою» сторону пади были не один или два дозорных на всякий случай, а ровно столько же бойцов, сколько против нас. И эти… Они ведь не бросились на помощь своим, даже когда план якобы захвата заложников полетел к Проклятому.
