Темная звезда - страница 130

».

Гардани взял с собой всех, кто подчинялся ему и Стефану, всех, кто был свободен от караулов и в этот дурацкий праздник оставался в замке. Собрались в считаные мгновенья — умение вовремя оказаться в седле было неотъемлемой чертой «Серебряных». Оставалось догнать отряд, опередивший их почти на шесть часов. Увы! Кавалькада, выехавшая навстречу легату Архипастыря, вряд ли тащилась, как похоронная процессия, тем более что в поездку напросилось немало молодых нобилей, желавших показать себя перед Иланой умелыми наездниками.

Если они со Стефаном правы в своих догадках, а иным образом объяснить странное послание не получается, сторонники Михая нападут в одном из четырех подходящих для засады мест. Вряд ли налетчики будут рисковать и собой, и возможными заложниками, устраивая драку в поле или вблизи от жилья.

Сам Шани захватил бы легата еще до встречи с таянцами. В горах, если взяться за дело с умом, можно спрятать не одну тысячу человек, там каждый камень становится укрытием, а каждая расщелина — неприступной твердыней. С другой стороны, взять заложником высокопоставленного клирика — объявить войну Церкви. Быть отлученным и проклятым вряд ли захочется даже тарскийцам. Если же валяющегося без сознания Михая какие-то умники превратили в прикрытие, то целят в Рене. «Сломанный клинок» означает пленение вождя, значит, о горах надо забыть, а по дороге к Всадникам для засады годятся лишь два места — находящийся в полутора весах от Гелани Козий лог и Тисовая падь, от южного конца которой до Всадников рукой подать. Тисовая удобней, и ее кавалькада должна вот-вот проехать. «Сломанный клинок»… Плен не убийство. Возможно, им предстоит долгая погоня по горам, но это лучше найденных в пади трупов…

Шандер оглянулся на «Серебряных», они, хвала Триединому, отличались неутомимостью волков. Нет, положительно, эту партию еще можно спасти. А когда он вернется, чем бы ни кончилось дело, он убедит Стефана покончить с Годоем. Или убьет тарскийца собственными руками, и пусть будет что будет!

Обратная дорога казалась бесконечной. Дело шло к вечеру, но немилосердное солнце продолжало неистовствовать. Кузнечики и те притихли, утомленные жарой.

Холмы Горды остались позади, и разомлевшая кавалькада медленно тащилась по чуть волнистой равнине. Рене ехал впереди остальных, вполголоса беседуя с лейтенантом Саррижем. Офицер Церковной гвардии толково и быстро рассказывал о том, чему оказался свидетелем. В отличие от близорукого и растерявшегося брата Парамона Сарриж не только смотрел, но и видел и запомнил, почему, собственно говоря, и оказался в Таяне. Феликс и Роман обоснованно полагали, что Аррой должен услышать рассказ очевидца.

Сам легат с наслажденьем вернулся в удобную карету, которую покинул, чтобы достойным образом встретить таянцев. Разукрашенный мул, со спины которого брат Парамон приветствовал эландца, трусил сзади под бдительным оком румяного послушника. Яркие одежды таянских нобилей перемешались с зелеными одеяниями клириков и черно-зелеными плащами Церковной гвардии. «Серебряные» и эландцы, однако, держались несколько особняком, соблюдая походный порядок. Не то чтобы они чего-то опасались, просто воинам и в голову не приходило, что можно вести себя иначе.

В лицо пахнуло долгожданной прохладой, кони оживились, бойко спускаясь в пологий овраг, заросший густым кустарником. Тисовая падь манила ласковой тенью, сладостью поздних ягод, бессвязным говором быстрой и холодной, несмотря на иссушающую жару, речки Зварки, торопящейся на встречу с Рысьвой.

Если бы Рене спросили, почему он велел остановиться, он вряд ли смог бы внятно объяснить. Ум эландца еще пытался разобраться в словах Эрасти Церны, а руки уже натягивали поводья. Люди и кони нехотя поворачивали назад. Многоцветная змея, пятясь, отползала от вожделенного укрытия.

Диман и два десятника «Серебряных» взялись за дело, едва заметив яростно машущую руку адмирала. Воины выдвинулись вперед, оттесняя от оврага бестолково озирающихся придворных. Опомнилась и Церковная гвардия, споро окружившая карету легата. Ланка, попросившая приезжего клирика о приватном разговоре, высунулась было наружу — увы. Несмотря на все протесты, чужаки твердо знали, что женщинам, особенно знатным, не место в схватке. Карета неуклюже развернулась и в окружении охраны отъехала на расстояние, показавшееся стражам безопасным.