~~
* * *
~~
Когда он, поднявшись на край плато, увидел гробницу Ахилла, ночь была уже совсем близко.
Он стоял в затухающем свете сумерек, и гора светилась оранжевыми отблесками. Море под ним вдалеке было черным, а у берегов пурпурным и серым, и огни виллы казались далекими-предалекими.
Эта красота просто подавляла человека. Ломакс почувствовал странную печаль, забыв все свои переживания, и тут внезапно опустилась ночь. Легкий ветерок что-то нашептывал, пролетая между колоннами храма, и кругом царила тишина.
Он почувствовал холод, и дрожь от элементарного страха прошла по его телу. Здесь, на этой горе, среди развалин древнего храма, он был лицом к лицу с молчанием вечности и понял, как мало он значит в общей системе вещей. И в конце концов человек все равно превратится в ничто.
Он ничего не сможет сделать, и ему остается только надеяться на лучшее. Он пересек плато и стал спускаться на другую сторону острова.
Глава 14
Прекрасная ночь для смерти
Когда он спускался по склону через оливковую рощу, поднялась луна, и он начал ощущать на губах соль, которую приносил ветер. На погруженной в темноту ферме не было видно ни одного огня. Ломакс подлез под забор и осторожно прошел через двор.
У крыльца стоял старенький, разбитый пикап, оставшийся с военных времен. Он потрогал еще теплый радиатор и, на секунду остановившись с напряженным выражением лица, поднялся по ступеням и открыл дверь.
В абсолютной тишине чуть слышно скрипнули петли двери. Он прошел на кухню, напряженно всматриваясь в темноту, и вдруг остановился, поняв, что он здесь не один.
Послышались шаги, и голос Димитрия Пароса из темноты произнес:
– Входите, мистер Ломакс. Мы вас ждем.
Ломакс отпрыгнул назад, но тут что-то взорвалось у него в животе, заставив его сложиться пополам. Он опустился на колени и медленно завалился набок.
Зажгли лампу. Он лежал, задрав колени, стараясь восстановить дыхание, а его руки в это время связывали за спиной.
Он слышал оживленный разговор по-гречески и смех, а потом кто-то схватил его за лацканы куртки и поднял на ноги.
Рядом с Димитрием стояли двое молодых рыбаков в потертых робах и заплатанных джинсах. Один из них прямо дрожал от возбуждения, а другой непрестанно вытирал пот со лба тыльной стороной ладони.
Голова Димитрия была вся в бинтах, а его лицо искажала боль.
– Готовься к смерти, англичанин, – сказал он, и его глаза были, словно камни. – За то, что ты выставил меня дураком перед моими друзьями со своими грязными штучками, за то, что послал моего отца на смерть в концлагерь Фончи.
Ломакс все пытался набрать воздуха в легкие, но во рту так пересохло, что он не мог сказать ни слова. Он облизал пересохшие губы и прохрипел:
– Я не отправлял твоего отца на смерть, как и никого другого. Он был смелый мужчина, и я относился к нему с уважением.
В ответ Димитрий ударил его тыльной стороной руки по лицу.
– Ты не смеешь даже говорить о нем! – Он повернулся к двум другим: – Давайте его в машину.
Они затолкали его в кабину старого пикапа и повалили на пол. Один из них сел за руль, а Димитрий и другой парень, обойдя машину, подошли к другой дверце.
Ломакс повернул лицо вверх, и когда фары зажглись, увидел, что смотрит прямо на Димитрия. Этот игрок на бузуки вытащил автоматический пистолет «беретта», которым во время войны были вооружены итальянские офицеры, и передал его своему дружку.
– Если он начнет бузить по дороге, пристрели его.
– А что нам делать, когда освободимся от него? – спросил один из его компаньонов.
– Поезжайте прямо сюда. Я буду ожидать добрых вестей здесь. – Димитрий повернулся к Ломаксу. – Извини, но я не могу присутствовать при твоем убийстве, есть дело поважней. Рики и Никита прекрасно позаботятся о тебе. У них такие же веские причины ненавидеть тебя, как и у меня.
– Это вам так с рук не сойдет, – пригрозил Ломакс.
Димитрий со смаком плюнул ему в лицо.
– Вот тебе на счастье, англичанин. Ты сам напросился.
Он отступил назад, а Рики сел на место пассажира, и грузовик двинулся по неровной поверхности двора. Как только они выехали на дорогу, Никита включил первую скорость, и грохот мотора заполнил всю маленькую кабину.
