Все головы повернулись к вошедшему, и Ломакс, быстро оглядев всех, шагнул к бару.
– Я ищу Димитрия.
Бармен пожал плечами:
– А почему ты меня спрашиваешь? Я за ним не слежу.
И взяв стакан, начал протирать его влажным полотенцем, а Ломакс медленно повернулся и пересек комнату.
Бузуки Димитрия стояла около стула, там, где он ее оставил. Ломакс взял ее и одним сильным движением разбил о стену в кусочки.
Он повернулся лицом к мужчинам, но ни один из них даже не шелохнулся.
– Я спрашивал о Димитрии, – спокойно произнес он.
Еще какое-то мгновение все молча смотрели на него, а потом старик с седыми волосами и прокуренными до коричневого цвета усами сказал:
– Он на пристани, ждет вашего отъезда.
Ломакс, снова выйдя на зной, перешел дорогу и побежал к пристани.
Пароход был почти готов к отходу, и Пападемос на мостике, свесившись в открытое окно, выкрикивал команды матросам на пирсе, которые уже начали ослаблять причальные канаты.
Примерно две дюжины людей толпились здесь маленькими группками. Алексиас с сигарой в зубах стоял, опершись на столб, а маленький Николи с изуродованным лицом терся рядом с ним.
Этот Николи и увидел Ломакса первым, дернул громадного человека за рукав, в ответ Алексиас что-то быстро проговорил, и все головы повернулись к англичанину.
Половину из них составляли молодые лоботрясы с набережной, разодетые в яркие пестрые рубахи, с аккуратно уложенными на воротники кудрявыми длинными волосами. Такой тип людей встречается в любой части света. Молодые злобные звери, которые только и жаждут увидеть насилие.
Один из них отпустил острое словечко, и все рассмеялись. Тут Ломакс рассмотрел, за ними Димитрия. Опираясь на лебедку, с сигаретой в зубах, он поигрывал ножом, водя им по куску дерева.
Как только Ломакс приблизился, толпа расступилась, и он остановился в двух футах от Димитрия. А игрок на бузуки что-то напевал про себя, даже не удосужившись поднять голову.
Алексиас выступил вперед, рядом с ним держался Николи.
– Не время лезть в драку, Ломакс. Пароход уходит через пять минут.
Ломакс очень медленно обернулся и презрительно посмотрел на него.
– Если я захочу услышать что-нибудь от тебя, я дам тебе знать. Когда-то ты был мужчиной, а теперь...
Когда он отвернулся, Димитрий протянул руку вниз, к мостовой, за деревянной палкой, но Ломакс ударом ноги отбросил ее в сторону.
Димитрий медленно поднял голову. Его глаза побелели от злости, а зрачки стали маленькими, как булавочные головки. Он все еще напевал, но на его скулах уже нервно задергались желваки.
– С детьми и собаками ты вполне мужчина, – проговорил Ломакс четко, чтобы все слышали. – А как насчет того, чтобы попробовать с кем-нибудь, кто больше подходит тебе по росту?
Всего одно мгновение игрок на бузуки оставался в прежней позе, лениво опираясь на лебедку. А уже в следующий миг он кинулся вперед, и поднятый нож в его руке засверкал на солнце, словно расплавленное серебро.
Ломакс без труда мог сломать ему руку, но лишь рубанул по ней краем ладони. Димитрий, завопив, выронил нож, и Ломакс ногой сбросил его в воду.
Он был абсолютно спокоен и не испытывал ни малейшего страха. Казалось, что его место занял другой, более молодой человек, владевший приемами на уровне рефлексов.
Друзья Димитрия угрожающе зашумели, но он поднял руку и покачал головой. А когда он заговорил, казалось, что его голос доносился откуда-то издалека.
– Я сломаю ему шею так же легко, как собаке.
На корабле приостановилась всякая работа, и все с интересом ожидали развязки. Слегка повернувшись, Ломакс увидел, как люди бегут сюда по набережной, а потом из боковой улочки выехал на набережную старенький джип. Он затормозил, и из него выскочили Катина и Янни.
В тот момент, когда раздался резкий крик снижающейся чайки, Димитрий прыгнул вперед, нацелив сокрушающий удар правым кулаком в голову Ломакса.
А Ломаксу показалось это замедленным движением. Он слегка отклонился в сторону, позволив игроку на бузуки проскочить мимо себя, и сильно ударил его ребром ладони по почкам. Димитрий закричал и рухнул на мостовую. Немного погодя он поднялся на четвереньки, потом встал на ноги, пуская слюни, словно животное.
