— О Господи!
Он улыбнулся в ответ, ощутив прилив восторга, столь сильного, что на глазах у него выступили слезы.
Это и в самом деле было удивительно: у него эрекция величиной с космический корабль, и он радуется так, что сердце вот-вот выскочит из груди.
— Можно мне продолжить?
Ким кивнула.
Его пальцы проникли глубже внутрь ее тела, и Джордж, не отрывая глаз от ее лица, принялся нежно и медленно ласкать ее большим пальцем.
— О! — выдохнула она и снова провела языком по губам. — Ты можешь?
— Да, — ответил он. — Все что угодно, детка, все что хочешь… Да!
Она покраснела.
— Тогда сделай, чтобы мне было так же хорошо, своим… своим… ну ты понимаешь, о чем я.
Конечно, он понимал.
— Да, я сделаю это.
Откинувшись на спинку кровати, Джордж стал шарить в ящике прикроватной тумбочки в поисках кондома, второй рукой продолжая ласкать ее. Он расстегнул и спустил штаны и проделал все это в мгновение ока.
— Если скажешь, что продолжать не стоит, я остановлюсь, — снова заверил он, перекатывая ее на другую сторону кровати и устраиваясь за ее спиной. В такой позе он не должен был вызвать у нее страха.
Он продолжал ласкать ее, все еще нежно прижимая к себе одной рукой, и медленно входил в ее тело, сначала неглубоко, потом отстранился, повторил это действие и на этот раз проник в нее чуть глубже.
Она издала тихий звук и, когда он повторил проникновение, задвигалась вместе с ним. Тело ее не замерло, не одеревенело, не застыло, и она не попросила его отстраниться. Медленно, чрезвычайно медленно Джордж занимался с ней любовью. Каждое его движение в ее теле, каждый толчок, казалось, занимал целую жизнь — он жил, умирал и оживал снова. Возможно, это погубит его, но он не мог поступить иначе. У нее начался оргазм, когда он был глубоко в ее теле, и тотчас же его тело начало расслабляться. Он отступал медленно, стараясь сделать приятным для нее каждое мгновение. Джорджу казалось, что мозг его не выдержит напряжения и разлетится на тысячу кусков от отчаянных усилий. Следующее движение отбросило его на край постели, в то время как она все еще продолжала содрогаться и ее плоть обволакивала его. Окончание его наслаждения было столь острым, что перед его сомкнутыми веками заплясали разноцветные огни.
Но физическое наслаждение было ничто по сравнению с радостью, испытанной оттого, что он сумел привести эту женщину в место, где она никогда прежде не бывала.
— О мой Бог! — все повторяла Ким. — А я и не знала, что так бывает.
Она повернулась к нему: в ее прекрасных темных глазах сверкали слезы. Она вся дрожала. Джордж обнял ее, прижал к себе и нежно держал в объятиях, пока не убедился, что Ким понимает — она свободна, и у нее по-прежнему есть выбор.
Ким протянула к нему руку и погладила его. В ее голосе прозвучало изумление, когда она произнесла:
— Ты плачешь.
Это было правдой. Она поцеловала его.
— О Боже, Джордж, — прошептала она, и слезы покатились у нее по щекам. — Что мне делать? Я не хочу любить тебя.
Шон вошел в игровую комнату и обнаружил там Минди, которая, лежа на кушетке с поднятыми кверху ногами, смотрела телевизор.
— Думаю, на этот раз им удастся этот маневр, — сказала она.
Голова ее свисала с края кушетки, длинные ноги упирались в стену, под футболкой обозначилась прежде незаметная грудь.
Шон отвернулся, с изумлением убедившись, что у Минди тоже есть этот орган. Он не воспринимал ее как девушку — во всяком случае, как ту, рыжеволосую, что встретил когда-то в Калифорнии.
— Профессор смастерил радио из кокосов, — сообщила Минди. — Если он такой умный, то все, что ему требуется для дела, — это использовать в качестве антенны одну из чашек лифчика Джинджер.
Шон подошел к окну, расположенному под низко нависающими балками, и слегка наклонил голову, чтобы не удариться.
— Мне неприятно тебя разочаровывать, Минди, но они никогда не выберутся с острова. — Он имел в виду фильм, который она смотрела, — «Остров Джиллигана».
— Ну а зачем они так стараются, если не хотят выбираться? — спросила Минди. — Это ведь настоящий рай. Право, я всегда удивлялась, почему профессор не выбрал Мэри Энн. Чего он, собственно, ждал? Она была самой славной на этом острове. Но потом я поняла: профессор — педик и все эти годы он питал чувства к Джил-лигану.
