Гарри покачал головой.
— Не начинай все сначала.
— Отчего головная боль? Двое совершеннолетних людей готовы проявить взаимопонимание и отправляются вместе пообедать, поболтать на интеллектуальные темы…
— На интеллектуальные темы? — рассмеялся Гарри, — Она что, по-твоему, выпускница Гарварда? По правде говоря, я готов поспорить на круглую сумму, что ей большого труда стоило научиться печатать.
— Но ты ведь только что сказал, что она неглупа, — заметил Джордж.
— Может быть, чуть умнее, чем выглядит, а это не так уж много. Готов об заклад побиться, что под этим платьем, сшитым на заказ, под пятью слоями тона, покрывающими ее лицо, нет ровным счетом ничего — пусто!
— В таком случае стоит ли себя утруждать и пытаться проникнуть глубже? Разве недостаточно тела? — рассмеялся Джордж. — Господи, Гарри! На первом месте должно быть то, что важно.
К четырем часам утра бригада экстренной помощи закончила работу с окнами в доме Алессандры и вместе с патрульной полицейской машиной наконец уехала.
Тогда Алессандра вошла в гараж и принялась рыться в поисках жаровни для барбекю, которую Гриффин в октябре убрал туда на зиму. Это было шесть месяцев назад, когда-то в другой жизни.
Она так долго и истово старалась быть приятной сначала своим родителям, потом мужу, за которого вышла слишком молодой, старалась быть точно такой, какой они хотели ее видеть, вне зависимости от собственных вкусов, потребностей и желаний…
Теперь ее родители покоились с миром и Гриффина тоже не стало, а она свободно дрейфует по житейскому морю, но из страха перед ужасной неопределенностью продолжает жить по-прежнему. К нынешнему состоянию еще следовало привыкнуть — ведь никто не объяснил ей, что делать дальше. У нее не было никаких желаний, не было жестких жизненных правил. Со стороны ее прежняя жизнь могла показаться верхом благополучия, но на самом деле ей приходилось смиряться и постоянно вр веем себя ограничивать. Зато теперь впервые в жизни она могла делать все просто потому, что хотела этого.
Алессандра достала жаровню и заботливо запечатанный Гриффином мешок с древесным углем. А еще рядом с мешком ей посчастливилось найти нечто чрезвычайно нужное.
Она взяла сосуд с жидкостью для заправки зажигалок, отнесла на кухню, зажгла фонарь на заднем крыльце и вышла в темноту. Легкие сразу наполнились холодным весенним воздухом. В саду начинали распускаться цветы. Деревья опушились молодыми свежими листочками, которые казались блестящими и глянцевыми.
Азалия, та самая азалия Гриффина, что росла прямо у крыльца, ведущего к террасе, была покрыта маленькими розовыми бутонами.
Алессандра сжала пластиковый контейнер, зажгла спичку и постояла в предрассветном сумраке, глядя, как горит азалия Гриффина.
Алессандра только что получила из химчистки свою одежду и взглянула на часы, гадая, осталось ли у нее время навестить Джейн, когда позади своей машины заметила лимузин. Он следовал за ней, держась не слишком близко, и не отстал, когда она выехала на улицу, ведущую к дому.
Она не обернулась, продолжала ехать дальше, к бакалейной лавке. Может быть, машина все-таки не преследовала ее. Может быть…
Телефон в салоне зазвонил. Прежде чем ответить, Алессандра остановилась на красный свет и несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Это было лишь совпадением. Вероятно, звонил риелтор или представитель страховой компании.
— Алло?
— Миссис Ламонт… — У говорившего был сильный акцент, но тон мягкий и вежливый. — Пожалуйста, поезжайте к торговому центру и остановитесь на противоположной стороне улицы перед булочной.
— Прошу прощения…
Красный свет светофора сменился зеленым, но ей пришлось нажать на тормоз, потому что следовавшая по пятам машина свернула налево и обогнала ее.
— Вы в самом деле думаете, что я собираюсь…
— Мистер Тротта хочет вас видеть, — сказал голос. — Мы можем все обставить по-дружески, вежливо. Или не совсем по-дружески. И не так уж вежливо.
Алессандра подъехала к торговому центру и припарковалась перед булочной.
Было четыре часа пополудни, но в помещении клуба «Фэнтэзи», не имевшем окон, время не играло роли — женщины появлялись на сцене и танцевали днем и ночью, а мужчины смотрели на них из зала.
