— Примерно месяца за четыре до нашего развода.
На Николь были мешковатые штаны цвета хаки и свитер, но, несмотря на это, все в ее внешности выдавало федерального агента. Ее короткие каштановые волосы были аккуратно зачесаны за уши, а косметика выглядела скромной и неброской: рот чуть тронут блеском для губ, щеки — румянами, придававшими коже свежий вид.
Джордж попытался вернуться к созерцанию Моник.
— Это мой первый выходной за много недель. Должно быть, у тебя серьезный повод, раз ты не отложила дело до понедельника.
На сцене Моник, стоя на коленях, расстегнула бюстгальтер, и он соскользнул с ее плеч. Она откинула голову назад, подставив огням рампы свои обнаженные груди с непомерно огромными сосками.
— Ой! — воскликнула Николь. — Неужели они настоящие?
Джордж кивнул:
— Мне кажется, да.
— Это Ким? — спросила она.
Он повернул голову и встретил ее взгляд — она смотрела на него с таким же вниманием, с каким он взирал на Моник. В ее светло-карих глазах таилась едва заметная печаль. Он снова переключил внимание на Моник, не позволяя себе поверить в то, что их недавний развод мог задеть и Николь — в ней была именно та бессердечность, в какой она постоянно уличала его. И что бы сейчас ему ни померещилось в ее глазах, что бы он в них ни увидел — все являлось игрой и притворством.
— Нет, — решительно возразил он. — Ким будет выступать следующей. К этому времени ты уйдешь.
Теперь Моник двигалась. Ее груди были совершенной формы — две упругие полусферы. Скептицизм Николь вполне понятен и объясним. Конечно, на помощь танцовщице пришла хирургия, скорее всего так.
— Я собираюсь подключиться к команде, разрабатывающей Тротта, — сообщила ему Николь.
— В полевых условиях? — Голос Джорджа дрогнул. — Со мной и Гарри?
Ее улыбка была полна снисходительной уверенности.
— Успокойся, большей частью я буду обрабатывать материалы в офисе. Но ты будешь сдавать их мне.
— О, должно быть, это будет весело!
— По правде говоря, главное, что я хотела обсудить с тобой, — это Гарри О'Делла. Насколько он надежен?
— Он лучший напарник, с каким мне доводилось работать.
Джордж встретился глазами с Николь — он старался донести до ее сознания тот факт, что когда-то и она была его напарником. Сколько неприятностей и осложнений это повлекло за собой!
Но Николь не клюнула на наживку.
— В департаменте психологии и психиатрии считают, что Гарри становится ненадежным. Он уже имеет устойчивую репутацию непредсказуемого, и поговаривают, что его одержимость Тротта носит личный характер.
— Для Гарри все носит личный характер — он совершенно безумен и одержим, — согласился Джордж. — И все же он лучший из нас. Я не шучу, Ник. Не изымай его из нашей группы.
Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу. Выдержав его взгляд, она кивнула:
— Ладно. Он остается. Пока.
— Миссис Ламонт, как приятно снова видеть вас!
Майкл Тротта сидел за огромным дубовым письменным столом, и первым впечатлением Алессандры от его офиса было изумление. Она представляла его офис иначе — темное дерево и черная кожа, но стены оказались светлыми, и, несмотря на отсутствие окон, комната производила впечатление светлой и полной воздуха. Везде стояли свежие цветы в вазах и комнатные растения в кадках.
Ее внимание переключилось на гигантскую собаку с оскаленными зубами, рвущуюся с цепи, которую удерживал молчаливый человек, примостившийся возле письменного стола. Алессандра следовала за мужчиной, говорившим с акцентом.
Хотя собака села, уши ее стояли вертикально, а губы были оттянуты, обнажая десны и зубы, глаза же неотступно следовали за каждым движением гостьи.
Сердце Алессандры билось так сильно, что ей стало трудно дышать. И все же ей удалось овладеть собой и улыбнуться.
— Это один из детских страхов, которые я не в силах преодолеть. Даже дружелюбные собаки пугают меня.
— Знаю, — ответит Майкл. — Но Пинки — не дружелюбная собака. По правде говоря, он натаскан на убийство. — Майкл улыбнулся. — Не желаете сесть?
Единственный стул в комнате находился в нескольких футах от Пинки. Что за нелепое имя для такого монстра!
— Благодарю вас, я постою, — ответила Алессандра.
