— Приедем в контору, заглянешь в календарный план.
Неожиданно захотелось выпить. Хотя бы вина. Выпить и забыться. Но Танька держала меня на минералке без газа и безо льда. Последний она предусмотрительно переложила к себе в бокал.
Исполняли романтичного Мендельсона. Концерт для скрипки с оркестром ля минор.
Недалеко от оркестра, за соседним столом сидели две женщины. Модель «blondy classical». Крашенные, загорелые, ярко губастые. Не узнал. Они меня тоже. Подмигнул.
— По-моему, у тебя первые признаки звездной болезни.
— Да ладно, что естественно, то не постыдно.
— Ты их здесь заваливать будешь или домой повезешь?
Блондинки были чуть за тридцать, то есть бабы в самом соку и с достаточным опытом. Черт! Было бы прикольно их… среди серебра и хрусталя… А официант стоит рядом и смотрит.
— Слушай, а давай их в прямой эфир поставим. Вызовем твоих помощников, пусть у мастера поучатся.
— Тань, все не так как тебе кажется. Может быть, они высокообразованные женщины с филологическим или философским образованием, которые увлекаются современной литературой и хорошо знают классику. Они замужем за состоятельными мужьями и могут себе позволить ездить по Европе, где посещают музеи и художественные вечера.
— Ага, и мужики жаждут с ними познакомиться, чтобы поговорить о влиянии наследия Сартра на позднее творчество Кундера.
— Для разнообразия…
Мое подмигивание все же вызвало ответную реакцию. Сначала они пошушукались и стали мило улыбаться, а потом к ним подошел официант с подносом и испортил мою философско-эротическую фантазию:
— Сырный суп, пожалуйста.
— Как сырный?! — воскликнула самая улыбчивая, заглушая мендельсонову скрипку.
Опешивший официант не нашел ничего лучшего как сказать:
— Так. Сырный.
— А сыр делают из молока? — спросила та, что больше всего мне понравилась.
— Да, — ответила улыбчивая.
— Слушай, а молоко ведь не постное?
— Нет.
— Тогда мы не можем это есть.
— Мы не заказывали, — обращаясь к официанту поддержала ее соседка.
— Мы не заказывали.
— Мы не можем это есть.
— Я пощусь.
— И я пощусь.
— Мы постимся.
Так как мы пришли в ресторан практически одновременно и делали заказ паралельно, то я слышал, что они заказали именно суп. Именно, мать его, сырный. Во всяком случае одна из них. Татьяна это тоже помнила и поэтому сложила губы в гримасу похожую на улыбку:
— Ну, что пригласим их на литературный вечер? Порассуждаем о судьбах современной художественной литературы и эпистолярного жанра.
Я к ее мироотношению адаптировался и пропускал ехидство мимо ушей, тем более, что окружающее пространство продолжало наполняться звуками хорошо поставленных женских голосов:
— Мы постимся!
— Да, мы постимся!
— Да! Да! Мы постимся! Унесите это!
— Я сделаю другой заказ!
— И я сделаю, закажу что-нибудь другое!
Каменноликий официант раскрыл меню на специальной страничке с постными блюдами. Положил на стол. Нормированная порционнная улыбка стыла вместе с супом. Вот взять бы тебя, суку, и мордой в тарелку. А потом еще и еще. Чтобы, этот гребаный сыр тебе в глотку через ноздри, в уши и зенки.
— Тань, я надолго еду в СПб?
— Максимум сутки. У нас «[Голово]ломка» на носу.
— Черт! Я совсем забыл…
— Ни черта, а ведущего на передачу искать надо.
— Тогда достань мне телефон райотдела милиции, курирующий дом Шурки. Хорошо?
Танька удивилась, не сказав ни слова, что-то записала в свой непременный блокнот и мы двинулись в контору.
В офисе перед центральным входом монтировали экспозицию фотографий «отца начальника».
Улыбающееся лицо Шуры крупным планом.
В очках.
Без очков.
Играет в теннис.
Играет в футбол.
Играет в шахматы.
Шура и девочка.
Шура и белочка.
Шура и львы (кадр из Шоу «Не ходите в Африку гулять»).
Шура и Кандидаты (Шоу 1, 2, 3… наше последнее десятое).
Шура и Президенты (Шоу 1, 2, 3… наш последний сезон еще не кончился, поэтому оставили пустое место со знаком вопроса по середине).
На огромном экране в холле демонстрировали все тоже самое, но уже в живую. Рядом ставили стол для продажи эксклюзивных маек, кепок, ручек, значков и президентских штандартиков с буквой «Ш» вместо орла.
Шура mast go on!
Шура и мы стремились в нереальное телебудущее.
