Едва ли подобному замыслу могла препятствовать советская власть, разрешившая, в конце концов, даже популярную серию, и не имевшая ничего против издававшейся Пушкинским Домом серии монографий сотрудников Сектора, обычно посвященных критическому изданию одного памятника. Эта серия монографий была делом очень хорошим, но, к сожалению, она пополнялась исключительно за счет кандидатских и докторских диссертаций, тогда как повседневная работа Сектора в 1980-е годы переключилась на популярные издания с комментариями уровня «Маша ела кашу».
Попыткой Сектора как-то зафиксировать общий (международный) уровень изучения древнерусской литературы стал только «Словарь книжников и книжности Древней Руси», но мы уже писали выше о его странных принципах выделения самого феномена «древнерусской» литературы и могли бы еще больше написать о несвежести и неполноте тамошних библиографических сведений (впрочем, в отношении XVII века недостатки этого типа становятся минимальными). Так, в качестве справочника по древнерусской литературе домонгольского периода (и не только богословской, а всей вообще) я бы порекомендовал пользоваться отнюдь не «Словарем», а русским (очень сильно исправленным и дополненным) изданием Г. Подскальского «Христианство и богословская литература в Киевской Руси. 988—1237» (СПб., 1996; Subsidia byzanti-norossica, 1), подготовленным А. Н. Назаренко и К. К. Акентьевым.
Повседневная собственно научная деятельность Сектора — то есть такая деятельность, которая не исчерпывалась кандидатскими и докторскими диссертациями, — оказалась лучше всего представленной в ТОДРЛ — издающихся с 1934 года «Трудах Отдела древнерусской литературы» (после переименования «отдела» древнерусской литературы в «сектор» «Труды» не меняли названия, чтобы не расставаться со старой аббревиатурой). В послевоенное время это издание удалось сделать почти ежегодником. Оно всегда было более значительным, чем обещало его название, — далеко не только печатным органом одной научной организации, а ведущим изданием в своей области. Насколько это было возможно в советское время, оно было даже международным (при советской власти было невозможно — по цензурным соображениям, связанным с охраной «железного занавеса», — издание международного научного журнала на многих языках сразу, как это принято во всем мире; издание должно было обязательно быть позиционированным как орган советской науки). С 1993 года издание ТОДРЛ перешло от дышавшего тогда на ладан издательства «Наука» к издательству «Дмитрий Буланин», где с тех пор вышло его 11 томов (тт. 46–56, т. 57 готовится) [примечание 2014 года: с т. 58 (2008) издание ТОДРЛ вернулось в издательство «Наука»]. Почему Буланин на протяжении всей своей книги ни разу не упоминает ТОДРЛ — это одна из психологических загадок.
В течение советского времени ТОДРЛ был одним из нескольких советских продолжающихся изданий в области гуманитарных наук, которые по-настоящему котировались в международном масштабе. Отчасти это обеспечивалось нередкой для других областей народного хозяйства СССР «сырьевой экономикой»: в ТОДРЛ постоянно публиковались по рукописям небольшие тексты, а также давались описания рукописных собраний и сведения о рукописях. Если в научном журнале хотя бы небольшая, но постоянная часть материалов относится к текстам и рукописям, интерес международного сообщества к нему будет обеспечен. Но ТОДРЛ советской поры вызывали уважение также и публиковавшимися там исследованиями. В большинстве случаев их темы были довольно тесно связаны с темами будущих научных монографий, посвященных отдельным памятникам древнерусской литературы. Это, с одной стороны, ограничивало тематический охват ТОДРЛ, но, с другой стороны, обеспечивало публиковавшимся там исследованиям основательность. С точки зрения международного авторитета журнала, это себя оправдывало: вас никто не будет ругать за то, о чем вы не пишете вовсе (не говоря о том, что коллеги-слависты, как правило, неплохо представляли себе ситуацию со свободой выбора тематики научных исследований в СССР), но зато будут весьма придирчиво судить о том, о чем вы все-таки решаетесь написать.
