Волински: Концепция «лабиринта», концепция «времени», «до» и «после» — если бы концепция по имени «мое» сознание поверила во все это, какими были бы последствия — не для тебя, а для этой концепции по имени «мое» сознание?
Барбара: Ну, концепция захотела бы схватить это, прицепить все эти концепции к «моему» сознанию и найти других людей, чтобы собрать вместе подобные концепции, и это бы мог быть целый мир. Волшебный мир познания.
Волински: Эта концепция по имени «мое» сознание, которая верит во все эти вещи — даже в концепцию волшебства и т. д.
Барбара: Мне тяжело даже думать об этом. Это меня совершенно истощает.
Волински: Эта концепция по имени «мое» сознание — чему она сопротивляется, когда ты занимаешься всем этим?
Барбара: Она не хочет отпустить все это и просто быть, просто жить.
Волински: Почему концепция по имени «мое» сознание сопротивляется концепции по имени «отпустить все это» и концепции по имени «просто быть, просто жить»?
Барбара: Ну, она сопротивляется, потому что хочет считать себя отдельной сущностью, у которой какое-то особенное сознание, и за него надо держаться; эго страстно желает чувствовать, что «я» существую во времени и пространстве и обладаю сознанием; иначе оно впадает в состояние «Я не существую», «Я должно существовать», «Мне нужно сделать все, что можно, чтобы существовать» — даже уцепиться за «мое» сознание.
Волински: Итак, повторим еще раз: концепция по имени «мое» сознание изначально верит в концепцию существования и не-существования, в концепцию перехода, сознания, в концепцию, что, возможно, было какое-то сознание до всего этого, в то, что жизнь — это хорошо, а смерть — это плохо, и т. д. Она верит во все это. Скажи, какую ложь концепция по имени «мое» сознание говорит себе о смерти.
Барбара: Она говорит, что смерть — это окончательно и навеки, или что никакой смерти не существует. Словно смерть может либо существовать, либо не существовать; наверное, ложь заключается в том, что, если смерти не существует, то есть другие места, куда ты можешь попасть, если у тебя нет тела, и тогда ты можешь существовать как-то иначе. Она хочет продолжать существовать.
Волински: Почему концепция по имени «мое» сознание предлагает всю эту ложь?
Барбара: Чтобы не чувствовать страха смерти и небытия. Быть настолько важно, что я создаю все эти штуки.
Волински: Итак, концепция по имени «мое» сознание создает все эти штуки. Расскажи мне еще какую-нибудь ложь, которую концепция по имени «мое» сознание могла бы рассказать себе о концепции смерти.
Барбара: Что если умирает тот, кого ты любишь, он на самом деле не уходит. Все эти рассказы вертятся вокруг существования на разных уровнях.
Волински: Почему концепция по имени «мое» сознание говорит себе эту ложь?
Барбара: Чтобы избежать боли от потери того, кого любишь и кем дорожишь. Эта боль настолько сильна и глубока, что создаешь все эти истории, лишь бы не чувствовать ее. Это способ не позволять кому-то уйти из своей жизни.
Волински: Итак, концепция по имени «мое» сознание верит в концепцию по имени «моя» жизнь и в концепцию обретения и потери, правильно?
Барбара: Правильно.
Волински: А какую еще ложь могла бы концепция по имени «мое» сознание сказать себе о смерти?
Барбара: Смерти следует избегать столько, сколько возможно.
Волински: Почему концепция по имени «мое» сознание предлагает концепцию, что смерти следует избегать столько, сколько возможно?
Барбара: Чтобы избежать чувства утраты; это похоже на концепцию «моего» сознания, что его цель — существование и выживание.
Волински: Выживание?
Барбара: Выживание. А цель этого выживания зависит от выживания моих близких; слишком больно жить без тех, кого любишь. Это очень сложно. Я рада, что ты попросил меня рассказать об этом, потому что я бы не поняла этого настолько глубоко, если бы не твой вопрос. Я бы действительно не узнала об этом и не почувствовала всего этого.
Волински: Расскажи мне еще какую-нибудь ложь, которую концепция по имени «мое» сознание говорит о концепции смерти.
Барбара: Похоже, что концепция по имени «мое» сознание никогда не умирала. Концепция смерти, «моей» смерти не кажется мне концом, даже «моя» смерть не волнует меня. Это смерти других людей, «моих» близких, кажутся мне концом, и поэтому я не хочу терять их. Наверное, если бы я умирала, я бы считала это концом.
