Ребята не протестовали, кто-то даже пробурчал: «Правильно». Все чувствовали, что вроде хватили лишку и надо б замять.
– Теперь, Лида, про то, что, значит, вас интересует, – продолжал Гайдуков просто. – Был в прошлом году комсоргом класса, буду, конечно, и в этом году охотно работать – изберут ли кем-нибудь или нет, все равно. Учусь на четверки и пятерки, преобладают то те, то эти... А теперь у меня к вам... – Гайдуков, самую чуточку конфузясь, взглянул на Терехину, – слово критики.
– Пожалуйста, – немедленно отозвалась Лида.
– Немножко долго с нами знакомитесь, – сказал Гайдуков, – а ведь после шести уроков головы прямо гудят... Верно, хлопцы? Предлагаю закруглить. Кто «за»? И вернуться к делам на собрании. Кто «против»?.. Ну вот.
– Чудаки! – Лида улыбнулась и пожала плечами. – Сказали бы сразу: устали, мол. А они...
– А сама спросить не могла? – отозвался кто-то, впервые переходя на товарищеское «ты».
В эту минуту отворилась дверь, и на пороге остановилась молодая худощавая женщина с комсомольским значком на жакете.
– Здравствуйте, – сказала она. – Меня зовут Зинаида Васильевна.
– Наш классный руководитель, – шепнул Гайдуков Валерию.
– Познакомились между собой? – спросила Зинаида Васильевна Лиду.
– Да, немного, – ответила Лида. – Теперь увидимся на собрании.
– Хорошо, – кивнула Зинаида Васильевна. – Но одно прошу выслушать, прошу, товарищи, обязательно выслушать до собрания.
Ребята слегка отпрянули от дверей.
– В девятом «А», – Зинаида Васильевна возвысила голос, – произошел безобразный случай, как очень хорошо выразился Андрей Александрович, – самочинство, какого не было на памяти нашей школы. Как педагог и комсомолка, как ваш старший товарищ, прошу вас мне обещать, что подобные случаи не повторятся, что вы будете начеку.
Ребята нестройными голосами заверили Зинаиду Васильевну, что все будет в порядке, и на бегу распростились с нею. Никто не стал объяснять ей, что в 9-м «А» не стряслось ничего беспримерного, – все спешили домой.
...Валерий Саблин и Игорь Гайдуков вышли из школы вместе. На асфальтированном пространстве перед зданием, политом только что прошедшим дождем, толпились ребята. Вечер уже наступил, но небо было еще совсем светлым, а луна на нем – неприметной; только на улицы уже спустились сумерки, и ребята, выходя со двора, на который падал свет из окон учительской, как бы исчезали во тьме переулка.
– Побродим, проветримся малость, а? – предложил Гайдуков. – Ее уже нет, ушла...
– Кого нет?
– Да Лены. Мы заседали, а она дома давно либо в кино где-нибудь.
– А мне-то что... – запальчиво начал Валерий.
– Ладно, – перебил Гайдуков. – Как тебе, так и мне. Просто, я слыхал, пересел ты удачно.
– Это да, – согласился Валерий. – Слушай, Игорь, тут разве два выхода?
– Как – два? Один, в переулок... – Игорь потянул Валерия к калитке.
– Постой, – сказал Валерий. – Куда ж это они тогда? – Он указал на мальчишек, судя по росту, наверное, пятиклассников, которые один за другим огибали школу и скрывались за нею. – Посмотрим?
– У пацанят свои дела, – пожал плечами Игорь, но все-таки – правда, вялой и расслабленной походкой – зашагал за Валерием.
За школой ребятишки, помогая друг другу, переправлялись через высокий сплошной забор прямо на широкую и людную улицу. Секунду посидев на двухметровой ограде, они перекидывали ногу и храбро срывались вниз.
– Урок гимнастики, а, пацаны? – громко спросил, подойдя, Игорь.
– Большие ребята, – шепнул с опозданием один из мальчиков тем, кто стоял лицом к забору.
Все в замешательстве посмотрели на Игоря и Валерия. Переправа приостановилась.
– Зачем вы? Расшибиться ж можете, – сказал Валерий.
– Не, не расшибемся! – беспечно сказал мальчишка, подставлявший товарищам плечи, когда те перелезали через забор.
– Тут убиться не убьешься, – успокоил старших другой мальчик и, видя, что те не таят никакой угрозы, стал взбираться на плечи товарищу.
– Стоп! – приказал Гайдуков, прикинув на глаз вышину забора. – Кости тут переломаешь свободно. Ну, кто ж это догадался... таким путем возвращаться по домам?
И тогда худенький маленький мальчик, который даже в новенькой форменной тужурке и фуражке с высоким околышем выглядел вовсе не бравым, а каким-то совсем домашним, ответил, переглянувшись с другими:
