— Чего надо-то? — спросила блондинка.
— К вам сегодня Воронцова привезли, избили его сильно, сейчас его оперируют, вот я и хотела бы узнать, как он.
— А зачем тебе? — насторожилась брюнетка. — Может, это ты его так?
— К сожалению, не я, — искренне ответила я.
— Не лезь! — остановила ее блондинка. — Девка небось тоже от него подцепила.
— Чего подцепила? — обалдела я.
— Трихомониаз, что ж еще? — усмехнулась она. — Может, его за это и отделали, что заразу разносил.
— Да вы объясните толком, что с ним, — попросила я.
— Врачи говорят, можно считать чудом, что он вообще еще жив, — сказала брюнетка и начала перечислять: — Сломаны нос, нижняя челюсть в двух местах, левая ключица. Трещины шести ребер, костей правого предплечья и левой голени.
— Почки и другие внутренние органы отбиты. Черепно-мозговая травма, сотрясение мозга в тяжелой степени. Передних зубов почти не осталось, — добавила блондинка.
— Но жить будет? — поинтересовалась я, шокированная такими подробностями.
— А это только господь бог знает, — развела руками брюнетка. — Родня у него, как я видела, богатая. Если они его в хорошую клинику перевезут и на лекарства дорогие не поскупятся, то, может, и оклемается.
— Как вы думаете, когда с ним поговорить можно будет? — спросила я, кладя деньги на тумбочку у двери.
— Да ты не слышала меня, что ли? — удивилась брюнетка. — Я же тебе сказала: нижняя челюсть в двух местах сломана. Шины ему наложат, и он до-о-олго будет через трубочку жидкую пищу принимать. Если, конечно, выживет и в себя придет, а этого пока никто не гарантирует — врачам с ним еще возиться и возиться.
Я вышла и призадумалась, как бы мне добраться до смартфона Воронцова, чтобы узнать, кто ему звонил, а кому звонил он. Делать нечего — придется говорить с главой славного семейства Гогуа. Я поставила на подоконник свой ноутбук и отправила тот же кадр, что раньше Воронцову, на свой смартфон, чтобы было что предъявить известному и богатому адвокату. Я не сомневалась, что, увидев милые шалости своего зятя, он станет более сговорчивым и разговорчивым. Обдумав последовательность вопросов и линию поведения, я подошла поближе к этой семье и, поманив к себе молодого парня, спросила:
— Кто у вас в семье старший?
— Дядя Сандро. А кто вы такая и зачем он вам? — насторожился он.
— Мне с ним по поводу Воронцова поговорить надо, — объяснила я.
Парень вернулся к своим, а я отошла к подоконнику и принялась ждать. Через пару минут ко мне подошел высокий, очень хорошо одетый «классический» грузин с пышной седой шевелюрой.
— Здравствуйте, Сандро Томасович, — предваряя его вопрос, начала я. — Вы юрист, и поэтому мне не надо объяснять вам содержание статьи 111-й УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», часть 3-я, пункт «а» — с участием группы лиц или группой лиц по предварительному сговору. В нашем случае второе.
— Я вас не понимаю, — гневно сверкнул глазами адвокат, который явно не привык, чтобы с ним говорили вот так запросто. Ничего, обломаем. — Если у вас есть ко мне дело, обращайтесь в офис.
— Да нет, мне у вас в офисе делать нечего, а вот домой к вашей сестре полиция обязательно придет, как только моя сестра напишет заявление и будут готовы результаты экспертизы.
— Вы можете выражаться яснее, потому что я ничего не понимаю? — насторожился Сандро Томасович. — Кто вы? И при чем тут полиция в доме моей сестры и ваша сестра?
— Конечно, могу, — охотно согласилась я. — Кто я — неважно. Важно другое. Воронцов привез из Тамбова в Москву свою любовницу, Дарью Лукьянову. После того как ваша сестра устроила его в театр к Зеленогорскому, эта девица тоже стала там работать. Моя сестра, народная артистка России Анна Ермакова, им мешала, и они ее отравили. Сейчас она лежит в больнице. Так ясно?
— Это бред, у Митьки нет любовницы. Мы бы знали, — уверенно заявил он.
— Жены и родители все узнают последними, — вздохнула я и продемонстрировала ему снимок на смартфоне. — Это не монтаж, — заверила я его. — Это один кадр из офис-видео, потому что сексом Воронцов и Лукьянова занимались в театре на складе. И все об этом знали и молчали, только ржали по углам втихомолку. Над кем? Думаю, вы сами догадались. И эту запись я собираюсь предать гласности.
