— Какие проблемы, командир? — весело спросил он, высовываясь из окна.
— Документы! — потребовал гаишник.
Гонта сунул ему перетянутую медицинской резинкой пачку, и тот принялся внимательно их изучать.
— Вы что, по доверенности? — спросил гаишник в сержантских погонах.
— Да, — спокойно отвечал Гонта. — Товарищ машину одолжил.
— Сами-то откуда?.. Из Москвы, значит… А кто с вами в машине?
— Тоже товарищ.
— Так… — сказал гаишник. — А почему доверенность не оформлена, как положено?
— В каком смысле? — не понял Гонта.
— Почему не заверена в конторе… нотариальной?
— Да ты что, командир? — удивился Гонта. — Уж десять лет как разрешается простая письменная форма. Не верите — позвоните хозяину, там телефоны имеются.
— Откуда я здесь буду звонить? — нахмурился гаишник. — Из берлоги?
— Ну, так по рации со своими свяжитесь, попросите, чтоб проверили.
— Разберемся, — буркнул гаишник. — Выходите из машины!
— Ладно! — Гонта вышел и потянулся, разминая затекшие члены.
— И вы тоже выходите, — неожиданно приказал гаишник Нестерову.
— Зачем? — не сумев скрыть волнения, спросил тот, и Гонта тоже спросил с удивлением: — Действительно, зачем?
— Выходите, — повторил гаишник. — В нашей машине разбираться будем.
Гонта подходил к «Жигулям», отмечая некоторые странности. Полоса-то была, а вот номера отчего-то обычные, не синие, а белые. В салоне сидело еще двое, выбравшихся им навстречу. Эти двое, одетые в штатское, доверия у Гонты не вызвали, вряд ли имели какое-то отношение к милиции. Нестеров понял то же самое спустя секунду и не сдержался:
— Это не милиция! — крикнул он, но было уже поздно.
Сержант, вернее, человек в форме сержанта, держал их под прицелом пистолета:
— Вперед, если жить хотите!
Оружие появилось и в руках его напарников, но совсем не похожее на милицейское: из-под курток они выхватили винтовочные обрезы.
— Быстро! — заорал сержант. Он сильно нервничал, ствол в его руке ходил из стороны в сторону.
«Не пальнул бы по глупости», — озабоченно подумал Гонта.
К Нестерову в который раз за последние сутки пришло тоскливое понимание, что это конец. Чудес не бывает, шансов не было с самого начала.
— Ребята, да вы что? Ребята… — бормотал он, переставляя непослушные ноги, еще надеясь на что-то, на что надеяться уже не следовало.
Но то, что произошло в следующую минуту, повергло Нестерова в еще больший шок. Гонта медленно развернулся, встав вполоборота и к мнимому сержанту, и его дружкам, чуть приподняв согнутые в локтях руки. Лицо его совершенно закаменело, глаза были закрыты, губы стиснуты. На роже сержанта всплыла презрительная гримаса, кажется, он собирался что-то сказать, но вместо этого наклонился и осторожно положил пистолет на землю. То же самое, спустя мгновение, сделали и два других бандита. А потом они дружно повернулись к лесу и шеренгой, все ускоряя шаг, двинулись вперед. У первых кустов они уже бежали изо всех сил. Прошелестела листва, хрустнули ветки — и они исчезли. Гонта достал платок и тщательно отер лицо.
— Ну что, поехали дальше? — хрипловато сказал он, подмигнув Нестерову. — Садись в машину. Нет, погоди! Надо стволы эти забрать к чертовой матери, выкинем где-нибудь в речку по дороге…
— Как вы это сделали? — спросил Нестеров, когда они отъехали от места происшествия на несколько километров. — Кто вы?
— Мы па-адводники, мы — сила-ачи! — дурашливо пропел Гонта и снова подмигнул.
Нестеров повернулся на сиденье и рассматривал профиль ухмыляющегося Гонты не меньше минуты.
— Я понял, — сказал Нестеров. — Я знаю. Неужели это правда? Прекратите, наконец, эти ухмылки! Это были хищники? Суперанималы? Если вы мне немедленно не ответите, я выйду из машины!
— Да нет, до настоящих суперанималов им далеко, — ответил Гонта. — Это суггесторы в вашем переводе. Мы их называем «пособниками». Вообще, строго говоря, синонимов для них в народе придумано множество: «шестерки», «шакалы»… ну и так далее.
— Значит, сверхлюди тоже существуют? — Нестеров запнулся и продолжил тоном ниже: — Вы — сверхчеловек? Вы — «новый»?
— Да что вы в самом деле! — возмутился Гонта. — «Новый» — «старый», «сверхлюди» — «недолюди». Что за постоянные попытки самоуничижения? Если вам так угодно, мы предпочитаем называть себя селектами. Просто результат селекции природы. Так она с нами поступила. Точно так же поступите вашими детьми или внуками. Я искренне надеюсь, что ни на нее, матушку, ни на меня вы за это не в обиде?
