– Кто вы? – повторила она вопрос. – И что вам от меня нужно?
– Я сказал, что нам нужно! – процедил незнакомец. – Нам нужно то, что ты купила у мальчишки! Отдай эту вещь – и мы отпустим тебя. А если не отдашь…
В руке длинноволосого сверкнул нож, он помахал им в воздухе возле натянутого троса. Соня представила, как лезвие ножа полоснет по тросу и в ту же секунду наполненный ветром парашют унесет ее обратно в небо. В первое мгновение это показалось ей заманчивым – снова вернуться в пылающую синеву, в ослепительную свободу полета. Но потом она представила, как ветер понесет ее в неизвестность, и от страха по коже пробежали мурашки.
Длинноволосый стоял на палубе катера, слегка покачивающегося на невысоких волнах. Он развел руки в стороны, чтобы сохранить равновесие. В правой сверкал нож.
– Отдай мне это! – повторил он нетерпеливо.
Только сейчас Соня поняла, о чем он говорит.
О той странной металлической пластинке, которую она купила у мальчишки на деревенском базаре и которая теперь висела у нее на шее, вычищенная и красивая.
Она машинально потянулась к этому украшению, дотронулась и почувствовала исходящее от него странное, живое тепло.
Отдать – и дело с концом!..
Она не знает, для чего этим двоим пластинка, но ей-то она совершенно не нужна…
Но что-то в ее душе противилось такому решению. Она успела сродниться с этой безделушкой, привязаться к ней, и жалко было отдавать ее этому странному типу. Соня в который раз почувствовала, что это ее вещь, только ее, и она не хочет и не может с ней расстаться.
Но иначе… иначе ей грозит страшная смерть!
Она вспомнила бородатого грека и его смуглого помощника – и в жаркий полдень ощутила ледяное дыхание смерти.
Отдать, немедленно отдать пластинку! Отдать – и забыть все, как страшный сон…
Она схватилась рукой за цепочку, чтобы расстегнуть ее… но тут в душу закралось страшное подозрение.
Этот длинноволосый человек вовсе не похож на того, кто держит свое слово. Кто ему мешает, получив свое, разделаться с Соней как с ненужным свидетелем, как он уже разделался с владельцами катера?..
Пока она не отдала ему пластинку, она им нужна, значит, у нее еще есть шанс, а вот потом…
Соня всегда мыслила здраво, это признавала даже Ангелина.
Злодей, должно быть, почувствовал ее колебания и, снова угрожающе взмахнув ножом, прокричал, перекрывая шум волн:
– Отдай немедленно – или тебе конец!
В это время из-за ближнего мыса стремительно вынырнул большой белоснежный катер. Он пронесся мимо по плавной широкой дуге, оставляя за кормой два расходящихся пенных буруна. Белая волна подбежала к дрейфующему катеру, сильно качнула его. Длинноволосый не удержал равновесия, взмахнул рукой… и лезвие ножа полоснуло по натянутому тросу.
Рот длинноволосого раскрылся в разочарованном крике, но Соня его не расслышала: наполненный ветром парашют со страшной силой рванул назад и вверх и в долю секунды унес ее далеко от катера.
Сейчас ощущения были совсем не такими, как в первый раз. Тогда она плавно, равномерно поднималась в небо, а сейчас ветер рвал и швырял ее, как осенний листок. Причем несло Соню не в открытое море, а к берегу. Через несколько секунд она с ужасом увидела несущийся навстречу каменный склон и зажмурилась, ожидая страшного удара…
Удара не последовало. Соня открыла глаза – и увидела, что склон стремительно проносится у нее под ногами, а парашют несет ее выше, к поросшей корявыми соснами горе.
Она попробовала потянуть парашютные стропы – говорят, так можно управлять парашютом, направить его в нужную сторону. Но стропы были так туго натянуты ветром, что с ее жалкими силами нечего было и думать изменить направление полета. Оставалось надеяться только на счастливый случай…
Ее снова тряхнуло, развернуло, подбросило, как мяч, послышался страшный треск…
И вдруг полет прекратился.
Соня висела вниз головой, медленно раскачиваясь.
Весь мир перевернулся: под ногами у нее, сквозь корявые ветви сосны, ослепительно синело небо, а над головой виднелись корни сосны, похожие на скрюченные артритом старческие руки, вцепившиеся в крутой каменистый склон.
Парашют зацепился за ветки сосны и трепыхался на ветру. То и дело оранжевое полотнище расправлялось, и показывалась нарисованная на нем улыбающаяся физиономия, словно кто-то огромный насмешливо наблюдал за Соней.
