Остановившись на гребне холма, Счастливчик посмотрел на стоявших внизу Стрелу и Хромого. Странные мысли теснились в голове. Он совсем не понимал этих собак, и это его тревожило. Обе собаки тщательно обнюхивали траву и кусты, однако их хвосты оставались опущенными, шерсть лежала гладко, а уши стояли торчком. Казалось, их не тревожили никакие запахи, хотя вокруг все просто пропахло дичью – свежей и старой, далекой и совсем близкой. Не может быть, чтобы Стрела и Хромой не чувствовали ни восторга, ни страха, ни аппетита! Почему же тогда они так спокойны?
Что это за собаки такие, которых совсем не интересует дичь? Счастливчик не понимал этого, а опыт городской жизни громко напоминал о том, что все, чего он не мог понять, могло обернуться опасностью.
Сбежав вниз по склону, он бодро спросил, прикидываясь простодушным:
– А мы просто так проверяем окрестности или высматриваем что-то особенное? Тут так много запахов и следов, что просто не знаешь, на что обращать внимание!
– Альфа требует докладывать ему обо всем, что может представлять опасность, – ответил Хромой. – Обращай внимание на собак, лис и енотов. Царапки тоже могут быть опасны, особенно, голодные. – Пес поежился, явно припомнив какую-то неприятную встречу с когтистыми царапками, и Счастливчик невольно последовал его примеру – ему ли не знать, как долго ноют и как быстро гноятся шрамы, оставленные кошачьими когтями!
– Если опасность небольшая, то мы справимся с ней сами, на то мы и патруль, – добавила Стрела. – А если понадобится помощь, то я мигом сбегаю в лагерь за нашими охотниками. Теперь ты понимаешь, почему у нас в патрулях всегда не меньше трех собак? Правильно, чтобы было кому привести подмогу, пока другие сражаются. Нашу стаю никому не победить! А почему? – она важно посмотрел на Счастливчика. – Потому что у нас все на своих местах и каждый знает свое дело. До того, как к нам пришел ты, мы с Хромым ходили в патрулирование вместе с Прыгушкой, но теперь она сможет снова вернуться к охоте, а значит, у нас будет больше еды, и наша стая станет еще сильнее.
– Ты сегодня хорошо поработал, Счастливчик, – пробасил Хромой. Счастливчику показалось, будто в глазах дворняги появилось что-то, похожее на одобрение. – Я следил за тобой и видел, как ты тщательно… осматривался.
Счастливчик похолодел.
«Значит, он все это время следил за мной? – с тревогой подумал он. – И что на самом деле означают его слова – предупреждение или поощрение?»
Он впился глазами в косматую морду Хромого, но сколько ни всматривался, не увидел в глазах пса ничего, кроме отстраненного добродушия. И тогда Счастливчик понял, что в словах Хромого не было никакого подвоха. Он держался со Счастливчиком как строгая, но справедливая мать-собака, не больше – но и не меньше.
«Ведь я занял его место в самом низу стаи! – с болью понял Счастливчик. – Он рад, что наконец-то получил возможность возвыситься: отдавать приказы, ругать и хвалить!»
И это унизительное положение на самой нижней ступеньке стайной лестницы оказалось для Счастливчика едва ли не самой трудной частью задания. Он с тоской вспомнил нелепую стаю Беллы.
Возможно, бывшим собачкам-на-поводочках предстояло еще очень многому научиться в трудной науке выживания, зато они умели держаться вместе, не обижая и не унижая друг друга. Они действовали сообща не из страха или принуждения, а потому что искренне заботились друг о друге. Они делились едой и справедливо распределяли обязанности, поскольку были друзьями и относились друг к другу, как к равным. Им не приходило в голову соперничать за место в стае, они были товарищами, готовыми в любой момент броситься на помощь друг другу. Счастливчик вдруг почувствовал острый приступ раздражения, ему захотелось наброситься на Стрелу и Хромого, спросить их, как они могут жить по таким жестоким правилам и считать себя счастливыми собаками! Ему хотелось сказать им, что в настоящей стае не убивают и не изгоняют собак за один-единственный проступок, вызванный страхом и голодом…
Но Счастливчик заставил себя стиснуть зубы и промолчать. Он погубит дело, если начнет критиковать стаю, в которую только что так униженно просился.
