— Ну давай же, Поппи, вставай. Надо идти.
Джеймс уговаривал ее мягко, но настойчиво, так, словно она никак не могла отойти от наркоза.
Поппи действительно выглядела как тяжелобольная. Фил смотрел на нее с восторгом и с ужасом, а она щурилась, капризно качала головой, наконец открыла глаза и сразу же их закрыла. Джеймс продолжал ее уговаривать. Но вот Поппи все же открыла глаза и смотрела на мир, как живая.
Поддерживаемая Джеймсом, она села в гробу.
— Поппи, — робко произнес Фил. Он с трудом справлялся с нахлынувшими чувствами, его распирало от счастья.
Поппи осмотрелась, затем потянула носом воздух и резко отвернулась от света фонаря. Она казалась слегка раздраженной.
— Ну давай же.
Джеймс помог ей выбраться из гроба. Это оказалось нетрудно: Поппи была такой миниатюрной. Джеймс поддерживал ее под руки, и она выбралась на закрытую крышкой часть гроба. Фил спрыгнул в могилу и поднял сестру наверх.
Он долго стоял в замешательстве и наконец обнял сестру. Когда Фил отступил, Поппи, прищурившись, посмотрела на него. На ее мраморном лбу пролегла морщинка. Она лизнула указательный палец и провела им по щеке Фила.
— Ты вспотел, — сказала она.
Она говорит, у нее ясные зеленые глаза и нежная живая кожа. Она действительно жива.
Глядя на Поппи, Фил расчувствовался и снова обнял ее.
— Господи, Поппи, ты живая, все в порядке, с тобой ничего не случилось.
Он даже не заметил, что она не обняла его в ответ.
Джеймс выбрался из могилы и спросил Поппи:
— Как ты себя чувствуешь?
Его вопрос был продиктован не только любезностью. Казалось, он прощупывает зыбкую почву. Поппи посмотрела сначала на него, потом на Филиппа.
— Я чувствую себя… великолепно.
— Это хорошо, — ответил Джеймс, глядя на нее с опаской, как на огромную гориллу, страдающую слабоумием.
— Я… я хочу есть.
Голос Поппи остался таким же музыкальным и приятным на слух, как и прежде.
Фил прищурился.
— Подойди ко мне, Фил, — сказал Джеймс, рукой показывая на место у себя за спиной.
Филу стало не по себе. Поппи… неужели она к нему принюхивается? Это напоминало легкое кошачье пофыркивание. Сейчас она как раз обнюхивала его плечо.
— Фил, я думаю, тебе лучше подойти ко мне поближе, — повторил Джеймс, повысив голос.
Но то, что случилось в следующее мгновение, случилось так внезапно, что Фил шагу сделать не успел.
Маленькие ручки впились в его бицепсы мертвой хваткой. Поппи улыбнулась ему, показав очень острые зубы, и как кобра бросилась к его горлу.
«Я сейчас умру», — решил Филипп со странным спокойствием. Он не мог ее пальцем тронуть. И все же первая «охота» Поппи оказалась неудачной. Ее зубы лишь царапнули ему горло.
— Нет, ты этого не сделаешь! — крикнул Джеймс и, обхватив ее за талию, оторвал от Фила.
Поппи издала крик разочарования. Пока Филипп поднимался на ноги, она не отрывала от него взгляда. Поппи следила за ним, как кошка за ползущей по полу букашкой. Она не отводила от него глаз, даже когда Джеймс говорил ей:
— Это твой брат, Филипп. Твой брат-близнец, помнишь?
Поппи просто смотрела на него не мигая. Фил понял, что она не только живая и прекрасная, но что она совершенно дезориентирована и умирает с голоду.
— Мой брат? Один из наших? — озадаченно спросила Поппи. Ее ноздри трепетали, а губы плотоядно раскрылись. — Он по-другому пахнет.
— Нет, он не из наших. Но его все равно нельзя трогать. Подожди, скоро ты насытишься, — сказал Джеймс и, обратившись к Филу, добавил: — Давай быстрее закапывать эту яму.
Фил с трудом заставил себя сдвинуться с места. Поппи по-прежнему наблюдала за ним — сонно, но внимательно. Она стояла в темноте в своем белом платье с длинными волосами, ниспадающими на плечи, изящная, как лилия, и смотрела на него глазами голодного хищника.
Она больше не человек. Она что-то другое. Она сама сказала это: они с Джеймсом одной породы, а Фил — другой. Теперь она принадлежит Царству Ночи.
«О Господи, может быть, надо было дать ей умереть», — думал Филипп, берясь за лопату дрожащими, внезапно ослабевшими руками. Джеймс уже положил на место крышку погребального свода, и Фил бросал землю, не видя, куда она падает.
