– Да, новый грузовик – мой, – ответил Брэд. – Я взял старую машину отца, на случай если кто-нибудь меня заметит.
Значит, та машина принадлежит ему, а у Рика есть ее номер. Скоро он узнает и имя владельца. Что же, с Риком придется иметь дело ей. Не стоит беспокоить из-за этого Брэда.
Идя вместе с ним в гостиную, она пыталась собраться с мыслями. Его признание все изменило, об этом еще надо будет подумать. Но в одном Аллисон была уверена: какие-то чувства к этому человеку она испытывает.
– Брилл! – воскликнула Меган, бросая игру и кидаясь к нему. – Когда ты завтра за нами заедешь? А крышу ты починишь?
– Ах да, новая катастрофа.
– Да не стоит. – Аллисон не собиралась просить полицейского чинить ее крышу. – В последний раз, когда шел дождь, не протекало.
– Дождь был несильный, – возразила Меган.
– Я уже кое-кому позвонила по этому поводу, – твердо заявила Аллисон.
Скептический взгляд Брэда сказал ей – он знает, что она лжет.
– Увидимся завтра, – попрощался он.
У двери он помедлил. Аллисон проследила за его взглядом и разглядела темную машину в конце улицы.
– До завтра, – повторил он. Он взял ее руку и коротко пожал.
С утра она первым делом направилась к Рику.
– Не проверяй этот номерной знак, – потребовала она, когда они шли к фургону, чтобы ехать ну художественную выставку.
Рик остановился как вкопанный.
– Это почему?
– Не могу сказать, но необходимо, чтобы ты сейчас этого не делал. – За всю ночь ей так и не удалось придумать правдоподобной истории, поэтому она решила положиться на долгие годы их дружбы и доверия.
– Ты что, рехнулась? Все эти дни я только и слышу: выясни насчет Билла, узнай насчет Геральда и так далее. Теперь мы его прищучили, а ты не хочешь взять его за шкирку?
– Хочу. И мы обязательно возьмем. Но не сейчас. Доверься мне, – взмолилась она.
– Угу. – Он покачал головой. – Я доверюсь тебе, если ты доверишься мне и расскажешь о причинах такого резкого поворота.
– Не могу. Дала слово. Но обещаю, ты будешь со мной, когда можно будет делать передачу.
– Приятно слышать. И все же я рискну и узнаю, как зовут владельца той машины.
Аллисон сжала губы и гневно уставилась на друга.
– Почему ты не можешь мне довериться?
– Почему ты не можешь мне довериться? – отозвался он.
Минуту они стояли молча.
– Пошли, – проворчала Аллисон. – Мы опоздаем.
– Не думаю, чтобы скульптуры слезли с пьедесталов и ушли до нашего приезда.
Но тем не менее он пошел за ней.
Аллисон со вздохом забралась на сиденье и захлопнула дверцу. Единственным выходом было рассказать Рику все. Ей не хотелось нарушать слово, данное Брэду, но так она по крайней мере могла рассчитывать на содействие Рика.
– Рик, мой дорогой и верный друг, положи руку на сердце и поклянись, что никому не расскажешь.
Он неохотно повиновался. Когда она ему все рассказала, его нежелание хранить все в тайне возросло до гигантских размеров. Очень хотелось сделать передачу, пока кто-нибудь еще не пронюхал. Он не доверял Брэду, что, вероятно, было объяснимо. Он не знал его, как она, не сознавал, что Брэд сделает все от него зависящее, чтобы сдержать слово.
В конце концов победила их дружба, чувство справедливости и боязнь нанести ущерб. Рик пообещал подождать, но попросил держать его в курсе.
Вечером, свернув на свою улицу, Аллисон чуть не нажала на тормоза. У дома стояла огромная машина последней модели, сверкающая серебром. Она едва успела заметить эту диковинку, как обратила внимание на крышу дома. Там, согнувшись в три погибели, сидел человек. Неужели нет границ, которые бы не перешли Дугласовы крысы?
Она подъехала к дому, распахнула дверцу и побежала через лужайку. Человек на крыше обернулся и сверкнул на нее зубами сквозь несколько усмиренную бороду.
– Мне кажется, я починил вашу крышу.
– Вы подстригли волосы, – сказала она, стараясь обрести присутствие духа.
Брэд начал спускаться по лестнице.
– Если бы. Я просто причесался, обычно я взбиваю бороду и волосы. Меня этим хитростям женщины научили.
Он ступил на землю, направился к ней и взял за руку.
– Ну, готовы к сегодняшнему событию? Лично мне не помешал бы душ.
Он поднялся с ней на веранду к входной двери. Аллисон чувствовала, что дневное напряжение не отпускает, но в нем появился приятный оттенок.
