Трэнтер ухмыльнулся, его черные глаза на чумазом лице задорно сверкнули. Он был уроженцем Корнуолла, низенький, не больше пяти футов ростом, но крепко сбитый, сильный и проворный, как обезьяна. Он звал Коннора «сынок» и «парень», хотя ему самому было лишь около тридцати. Как Джеку. Он сообщил, что работает под землей уже двадцать лет – начал девятилетним откачивал воду на оловянном руднике, – и Коннор поймал себя на том, что невольно прислушивается, нет ли в его дыхании характерного присвиста туберкулезного больного или глухой одышки от начинающейся пневмонии. Но коротышка шахтер выглядел здоровяком, и когда не говорил, то пел. Главным образом он пел церковные гимны – чаще всего «Будь верен Мне», перемежая их весьма земными кабацкими песенками. Он был немного утомительным, но приятным товарищем, и к тому времени, как они, вымотавшись, спустились вниз на восьмидесятый горизонт, чтобы перекусить с Муни Донном и его бригадой, Коннор решил (когда подошли другие шахтеры), что с напарником ему несказанно повезло.
Для ленча выбрали наспех место, где было относительно прохладно и сухо, и расселись кто на бочонках пороха, кто на обрезках досок, принесенных с собой. Коннор не захватил никакой еды, и остальные поделились с ним хлебом, сыром и беконом, Трэнтер даже выделил ему на десерт половинку яблока и кусок сладкой коврижки. Под грохот дробильной машины и шум паровых насосов, беспрерывно откачивавших воду из глубоких штолен, они вели обычный шахтерский разговор о богатых жилах, которые когда-то нашли или хотели бы найти, о том, сколько денег надеялись получить в конце недели, когда добытую ими руду отделят от пустой породы и взвесят, о том, кто больше устал, кто сильнее, кто дольше работает. Коннор не удивился, что в разговоре все время всплывало имя мисс Софи Дин, собеседники не могли противиться искушению поговорить о ней, и среди прочего он услышал немало сальностей, впрочем, не столь много, как можно было ожидать. Но нравилась она кому или нет, все до единого относились к ней с уважением, и похоже, единственным ее недостатком было то, что она женщина.
В штольне на более чем стометровой глубине воздух был горячим, спертым и нездоровым, ядовитая смесь чада свечей и порохового дыма мешалась с дыханием людей и влажными испарениями и мутной пеленой висела в воздухе. Один из напарников Муни Донна поперхнулся хлебом и зашелся в кашле, что дало повод Трэнтсру напомнить «Мисс Дин заказала новый вентилятор». Коннор с радостью встретил его слова. Все дружно закивали, приговаривая: «Да, она у нас такая», и в их голосах слышалась гордость за нее. Но скептицизма Коннора это известие не развеяло. В последнее время в прессе появились публикации исследований на тему связи качества воздуха и экономической эффективности рудников. Некто Макворт утверждал в статье, что на рудниках глубокого заложения понижение температуры вследствие улучшения вентиляции способно дать владельцам экономию в двенадцать фунтов на каждые шесть футов глубины. Мисс Дин вполне может заняться очисткой воздуха в штольнях «Калинового», но Коннор очень сомневался, что мотивы, которые ею движут, имеют отношение к заботам о здоровье ее шахтеров.
Вторая половина дня не запомнилась ничем, кроме монотонной работы и усталости. Когда смена закончилась, он по бесконечной череде лестниц, порой почти отвесных, выбрался на поверхность, чувствуя, что ноги будто налились свинцом.
Отклонив предложение Трэнтера зайти пропустить стаканчик «У святого Георгия», Коннор потащился в крохотный, крытый соломой домишко, где они обосновались с Джеком. Возле кухни имелся закуток, где жильцы-шахтеры мылись после работы и переодевались в чистое. Стащив с себя грязную промасленную одежду, он налил холодной воды в таз, взял мыло и принялся усердно тереть себя, стараясь не касаться новых синяков на ребрах и рассуждая, как хорошо, что он оказался здесь летом, иначе бы околел от холода во время мытья. Мокрый, голый, он проскочил небольшой коридорчик и, оказавшись в своей комнатушке, вытерся, надел чистые рубаху и брюки, носки, башмаки и жилет. Комната Джека располагалась за тонкой стенкой, у которой стояла его кровать, и ему почудилось, что он слышит смех брата. Он постоял, прислушиваясь, но звук больше не повторился – вероятно, Джек просто кашлял.
