В средние века шпионство практиковалось в значительно меньших размерах; рыцари признавали только открытый бой, и тайные подсылки слишком противоречили понятиям о рыцарской чести. Тем не менее, изучая войны за этот период, мы встречаем несколько случаев шпионства. Так, например, король англосаксов Альфред Великий лично взял на себя роль шпиона и перед битвой при Эддингтоне в 878 г. под видом английского барда проник в лагерь датчан, где, забавляя их своими песнями, высмотрел положение и силы неприятеля, а затем разбил его наголову[20].
Во второй половине XIV в., с учреждением постоянных войск, шпионство входит в прежнюю силу и достигает наибольшего развития во Франции в правление Ришелье и Мазарини, а в Пруссии при Фридрихе Великом. Вместе с тем оно практикуется не только во время военных действий, но и в период мира, и из сферы исключительно военной переносится в область международных политических сношений. При помощи этого тайного органа Ришелье, Мазарини, Кромвель и другие государственные люди той эпохи внимательно следили за политической и военной организацией иностранных государств, сообразно с полученными сведениями направляли свою дипломатию и делали соответствующие приготовления в своих армиях.
К этому времени относится весьма любопытный и едва ли не единственный в своем роде документ, хранящийся в архиве французского военного министерства: это патент, подписанный собственноручно Людовиком XIV в 1652 г. и выданный известному шпиону, францисканскому монаху Франсуа Берто. В патенте указывалось что «ввиду добродетельной, разумной, верной и преданной службы Его Величеству королю Франции», Франсуа Берто разрешается «в случае необходимости, переодевание в какую ему заблагорассудится одежду, причем таковое не будет вменено ему в вину как нарушение духовных правил и королевских повелений».[21]
Приведем несколько примеров шпионства в XVI и XVII столетиях.
В 1558 г., перед осадой Калэ, занятого англичанами, французский маршал Строцци и генерал Монлюк в переодетом виде проникли в крепость и подробно осмотрели ее[22].
В Тридцатилетнюю войну Тилли и Валленштейн пользовались очень часто шпионами. Во время осады Магдебурга имперцами в 1631 г., зная из донесений своих многочисленных шпионов, что граждане упали духом и что в сенате поговаривают о сдаче, Папенгейм настоял на том, чтобы был предпринят штурм города, окончившийся полным успехом.
В том же году, перед штурмом Вербенского укрепленного лагеря имперскими войсками, Тилли приказал своим шпионам, находившимся в лагере, заклепать шведские орудия. Но Густав-Адольф узнал об этом, задержал шпионов и отбил штурм[23].
Во время осады Арраса в 1640 г. переодетый французский маршал Фабер проник в крепость и высмотрел расположение противника.
В 1668 г. генерал Катина, начавший военную службу под начальством Тюренна, с целью рекогносцировки крепости Люксамбурга пробрался туда под видом трубочиста[24].
Один из замечательных полководцев этой эпохи, Люксамбург имел шпионом секретаря принца Оранского, который предупреждал его заблаговременно о всех намерениях принца[25].
План атаки Кремоны, составленный Евгением Савойским в 1702 г., был основан на показании шпиона Козоли, служившего священником в Кремоне. Он сообщил Евгению о существовании сухого подземного хода из погреба своего дома в крепостной ров, и в ночь с 30 на 31 января по этому ходу проник в город отряд из 600 человек под начальством Штаремберга[26].
Когда в 1710 г. главнокомандующий австро-сардинской армии граф Таун решил быстро вторгнуться через долину Барцелонетты, Людовик XIV был заблаговременно предупрежден об этом своими шпионами; несмотря на удаление маршала Бервика и на затруднительность сообщений, король успел дать знать маршалу о грозившей ему опасности[27].
Во времена регентства и в царствование Людовика XV пользование шпионами во Франции уменьшается, но зато оно возрастает в Пруссии, где достигает своего апогея при Фридрихе Великом, который посвятил этому вопросу целую главу в своем сочинении «О военных учреждениях». Генерал Сухотин говорит по этому поводу
