Тайные разведки (военное шпионство) - страница 14
Во все время служения Константин Фаврикодоров исполнял честно и добросовестно, по мере сил и возможности, возложенные на него важные поручения, рисковал жизнью, подвергался лишениям при исполнении своих обязанностей и оказал русской армии услуги, в особенности имевшие большое значение во время осады и взятия плевненских укреплений.
Означенный в сем свидетельстве К. Н. Фаврикодоров действительно доставлял мне те сведения, о которых он упоминает в этом свидетельстве, во время войны 1877–1878 гг. Удостоверяю моей подписью с приложением моей печати. 2 мая 1879 г.
Подлинное подписал Генерального штаба полковник Артамонов».
По свидетельству Фаврикодорова, турки имели также своих шпионов, преимущественно болгар, занимавшихся этим ремеслом ради денег или давнишней своей дружбы с турками и нежелания их падения.
Война 1904–1905 гг. доказала, как обдуманно и рационально было поставлено военное шпионство у японцев. Ученики немцев в ратном деле, японцы не отстали в этом отношении от своих учителей и даже превзошли их. Теперь уже дознано, что до начала последней войны японцы наводнили своими шпионами все более или менее важные пункты намеченного ими театра действий и даже держали их во внутренних губерниях России. В Маньчжурии и в Уссурийском крае японские шпионы проживали под видом торговцев, парикмахеров, прачек, содержателей гостиниц, публичных домов и т. п.; во внутренних наших губерниях шпионством в пользу японцев занимались оплачиваемые ими евреи, греки, англичане и австрийцы.
Во время военных действий бывали случаи, что, не имея возможности проникнуть через наше охранение, нижние чины — японцы и даже офицеры переодевались в китайские костюмы и с привязными косами пробирались в наш район под видом местных жителей. Так поступил поручик 13-го кавалерийского полка Комаяси. Будучи послан 12 марта 1905 г. из Кайюаня на разведку к Гирину, он донес командиру полка, что дальше деревни Шеншипу пробраться разъезду нет никакой возможности. Командир полка ответил кратко: «Данная вам задача должна быть выполнена». Тогда Комаяси и унтер-офицер Кого переоделись китайцами, в сопровождении нанятого проводника прошли через нашу сторожевую цепь и добрались до деревни Тай-сухэ, в 20 верстах южнее Гирина. Там один из наших нижних чинов дернул унтер-офицера Кого за косу, которая осталась в руках солдата. Преданные полевому суду, поручик Комаяси, унтер-офицер Кого и их проводник китаец были расстреляны в Гунчжулине. Хотя мы знали о деятельности японских шпионов до войны (еще в феврале 1899 г. японский шпион был пойман при съемке Порт-Артурских укреплений), однако со своей стороны ничего не предпринимали для изучения секретных данных наших будущих врагов. Когда уже начались военные действия, мы, по-видимому, считали дело тайной разведки совершенно третьестепенным, недостойным внимания и забот.
Вот, например, как поставлено было шпионство в северо-восточной Корее[48]: «В качестве заведывающего тайной разведкой был командирован призванный из запаса офицер, проживший перед войной в Сеуле около 10 лет. Это последнее обстоятельство придало ему первоначально большой вес в наших глазах, и добровольным его предложением мы поспешили воспользоваться. Ближайшим следствием этого явилась необычайная полнота сведений о противнике, с точностью до десятка определенные его силы, необыкновенная проникновенность даже в область его намерений. Фактическая проверка этих сведений разъездами зачастую обнаруживала однако их большую фантастичность, а ближайшее знакомство с этим офицером и его деятельностью убедило начальника отряда и штаб в полнейшем отсутствии сколько-нибудь основательной организации шпионства. Агенты оказались людьми случайными, а не заранее подготовленными, и вся разведка зиждилась исключительно на слепом к ним доверии, велась без системы и без уменья. Наконец, в заведующих разведкой не было ни призвания, ни энергии к такой сложной работе».
