Заговорщики народъ неисправимый, что доказываютъ тысячи примѣровъ. Должно быть таинственность имѣетъ непреодолимую привлекательную силу. И такъ Савельевъ стоялъ у калитки, наблюдая за входящими заговорщиками и спрашивая ихъ пароль.
«Рабъ бодрствуетъ» говорили они, «въ грозу и ночью», отвѣчалъ Савельевъ. Наконецъ, когда всѣ собрались, онъ захлопнулъ калитку, подперъ ее коломъ и самъ отправился въ погребъ.
Посреди погреба стояла пустая бочка, замѣнявшая налой. На ней лежала икона Смоленской Божьей Матери, въ серебряномъ окладѣ, и два кинжала, крестообразно. Всякій изъ заговорщиковъ, входя въ погребъ, прежде всего дѣлалъ земной поклонъ передъ иконой, прикладывался къ ней и садился на свое мѣсто. Меблировка залы собранія не отличалась ни роскошью, ни пышностью и не исходило изъ фабрики знаменитыхъ въ то время мастеровъ Гамбса или Тура. Вмѣсто стульевъ и креселъ стояли пустые боченки и ящики, черезъ которыя были прекинуты доски, а старая кровать, съ полусгнившимъ тюфякомъ, можетъ та самая на которой умеръ старый ростовщикъ, служила предсѣдательскимъ кресломъ. — Савельевъ вошелъ послѣднимъ, заперъ дверь въ погребъ и снова водворилась гробовая тишина въ опустѣвшемъ дворѣ.
На предсѣдательскомъ мѣстѣ сидѣлъ Михаилъ Достоевскій, а рядомъ съ нимъ Михайловъ и Миклашевскій, всѣ трое въ послѣдствіе поплатившіеся за свои идеи. Когда вошелъ Савельевъ, Достоевскій торжественно всталъ. Засѣданіе открыто, сказалъ онъ: споемъ-те же пѣсню [5], которая быть можетъ, напомнитъ намъ судьбу, ожидающую и насъ. И всѣ въ одинъ голосъ дружно запѣли пѣсню несчастныхъ каторжниковъ Некрасова:
НЕСЧАСТНЫЕ.
Дружнѣй! работа есть лопатамъ,
Не даромъ насъ сюда вели,
Не даромъ Богъ насыпалъ златомъ,
Утробу матери земли.
Трудись, покамѣстъ служатъ руки,
Не сѣтуй, не лѣнись, не трусь,
Спасибо скажутъ наши внуки,
Когда разбогатѣетъ Русь!
Пускай бѣжитъ въ упорномъ дѣлѣ
Съ насъ потъ ручьями, какъ вода,
И мерзнетъ на клейменомъ тѣлѣ,
Когда почіемъ отъ труда.
Пускай томимся гладомъ, жаждой,
Пусть дрогнемъ въ холодѣ зимы,
Ей пригодится камень каждый,
Который добываемъ мы.
По окончаніи пѣсни, Михайловъ всталъ и произнесъ звучнымъ голосомъ слѣдующую рѣчь:
«Да, друзья мои, мы піонеры для будущаго счастья Россіи; мы надежда и оплотъ нашего несчастнаго порабощеннаго отечества! Да не устрашать насъ ни трудъ ни опасность! Впередъ! Впередъ! и если даже предъ нами откроется зіяющая пропасть, бросимся въ нее безъ оглядки, подобно Муцію Сцеволы, чтобы жертвуя нашей жизнью умолить боговъ! Наша родина молода, полна силъ, и готова на всякія жертвы чтобы добиться свободы и самостоятельности. До сихъ поръ всѣ попытки Запада, чтобы унизить Россію остались безплодными; направленныя противъ насъ стрѣлы, притупились бы о желѣзную волю нашей родины, если бы образованіе проникло въ народъ. Государь считаетъ, что образованіе ведетъ въ анархіи, между тѣмъ какъ оно составляетъ величайшій оплотъ противъ нее; хотя въ сущности рабство и образованіе не могутъ идти рука объ руку.
Поставимъ же себѣ задачей, не жалѣя труда, какъ словомъ такъ и перомъ, заставить Россію идти параллельно съ другими странами цивилизованной Европы, по пути къ просвѣщенію. Напрасно Норовы и Мусинъ-Пушкины борятся противъ потока; но никакая плотина не можетъ сдержать такого напора! Подготовимъ-те же почву, чтобы она могла плодотворно воспринять въ свои нѣдра, то драгоцѣнное семя, которое мы на ней посѣемъ! Станемъ же просвѣтлять умы народа, чтобы онъ могъ понять и ощутить святое слово свободы! Поклянемся же, что мы всѣ будемъ работать для этого святого дѣла. Не даромъ сказалъ велики поэтъ, котораго мы всѣ почитаемъ, что всякій принесенный камень будетъ служить къ украшенію и увеличенію храма славы и величія Россіи!
И такъ поклянитесь же всѣ!
— Клянемся! послышалось со всѣхъ сторонъ подъ глухими сводами подземелья. — Послѣ этого заговорилъ Достоевскій.
— Братья! еще разъ поклянемтесь также, никогда не прибѣгать ни къ шпагѣ ни къ кинжалу, такъ какъ никогда святое имя свободы не приносила плода по почвѣ обагренной кровью. Кровь не свободу производитъ, а напротивъ тиранію! Обѣщайте, что никогда не станете побуждать народъ къ напрасному кровопролитію за святое дѣло свободы!
