С 1714 года престол занимали представители Ганноверской династии. Вигов вполне устраивал ограниченный, недалекий Георг I, который не мог претендовать на реальную власть. Он до конца жизни так и не выучился даже говорить по-английски, его министры, за редким исключением, не знали ни слова по-немецки. Премьер-министр Роберт Уолпол для объяснений с королем мог использовать только латынь.
Георг I привез с собой из Ганновера двух фавориток весьма почтенного возраста, отличавшихся, по единодушному мнению современников, редким безобразием. Одна из них — неприятная, карикатурно тощая дама ростом с прусского гренадера — звалась графиней Мелюзиной Герренгардой фон Шуленбург и получила титул герцогини Кендел, другая — уродливо-тучная баронесса София фон Кильмансэгге — стала герцогиней Дарлингтон. Лондонские остряки прозвали их «ярмарочным столбом» и «слоном». Обе отличались незаурядной глупостью и, главное, проявляли ненасытную жадность, особенно герцогиня Кендел, которая, по словам ее зятя лорда Честерфилда, была близка к идиотизму и, кроме того, не задумываясь, продала бы самого Георга за сходную цену. Она наложила свою длань на несколько придворных должностей; долгое время оставался даже вакантным пост командира конной гвардии, а его жалованье выплачивалось фаворитке. Один современник пишет, что, если бы власть Георга не была ограничена парламентом, Кендел непременно сделалась бы лорд-канцлером, а Дарлингтон — архиепископом Кентерберийским. Не лучше была свора ганноверских придворных и министров, старавшихся перещеголять друг друга в лихоимстве. Болинброк еще в качестве «министра» претендента добился одного успеха, важного для него лично: герцогиня Кендел взялась (за приличную мзду) быть его агентом при дворе Георга I, а потом (за особое вознаграждение) выхлопотала ему разрешение вернуться. Георгу I наследовал его сын Георг 11 (1727–1760 годы), также бывший полуиностранцем в Англии и отдавший вигской олигархии бразды правления в стране.
Многие годы премьер-министром был Роберт Уолпол. Он был живым олицетворением целого исторического периода утверждения буржуазного парламентаризма. Этот сквайр из Норфолка, пьяница и обжора, любитель охоты и сквернословия, искренне презиравший всякую образованность и искусство, вместе с тем проявил себя как талантливый финансист, опытный политик, научившийся с помощью подкупа умело управлять парламентом и своим принципом «не бей лежачего» немало способствовавший ослаблению политических конфликтов, которые ранее раздирали собственническую Англию. В стремлении укрепить Ганноверскую династию Уолпол избегал внешнеполитических осложнений и предпочитал голосу пушек язык дипломатии, а иногда и секретной службы.
Якобитская опасность сохранялась, хотя положение претендента во Франции значительно ухудшилось. После смерти Людовика XIV в 1715 году регент Филипп Орлеанский сделал ставку на сближение с Англией — злые языки уверяли, что он, мол, такой же узурпатор престола, как Георг I.
Регент запретил оказывать любое содействие претенденту, намеревавшемуся отправиться в Шотландию. Это облегчало задачу посла в Париже лорда Стейра, шпионы которого внимательно следили за дорогами и портами, особенно, конечно, на севере Франции.
Претендент находился в гостях у князя Водемона в его замке Коммерси. Яков не появился на балу — было объявлено, что он заболел. Этому поверил даже хозяин замка; только на следующее утро князь Водемон обнаружил, что его гость уже двое суток как покинул замок. Переодетый священником Яков побывал 30 октября в Париже, на следующий день повидался с матерью и отправился в сторону Нанта. Одно время агенты Стейра потеряли след претендента, но вскоре стали вновь следовать за ним по пятам. Яков, обнаруживший слежку, понял, что ему не удастся незамеченным добраться до цели. Он вернулся обратно в Париж, рассчитывая теперь проскользнуть, минуя английских агентов, до порта Сен-Мало.
Тем временем Стейр постарался объединить усилия разведки и дипломатии. Посол явился к регенту и стал настойчиво просить, чтобы претендент был арестован.