И я мечтала – мечтала о том, чтобы увидать их всех… Каждого обнять, каждому сказать, что люблю, что скучаю о них…
А вот теперь?.. Они – не «все»… И я ничего не могу написать…
Не могу их «так» представить. Иногда начинаю «понимать». И жаль мне их. Как будут они теперь жить дальше? В такое ужасное время. А впереди – всё темнее… Каждый из них сейчас так одинок, так глубоко, так страшно – одинок. И каждый – одинок по-своему. И каждого по-своему – разно – мне жаль их, жаль до краев…
Написать хочется им одно письмо, одни слова хочется сказать каждому. И – немного слов. Очень, очень мало…
Бумага лежит, и перо готово. Открыта чернильница… «Голубчики, милые мои все…» Но они – не «все»!.. И перо не касается бумаги, не оставляет черного следа… Все дела вдруг становятся неотложными – торопят, обступают со всех сторон:
– Слушай! Я – необходимо!.. А я – еще важнее!.. Ну – нет! Меня надо в первую голову! – молчаливо кричат они и требуют, чтобы всё внимание было им отдано – безраздельно. – Тебе совсем некогда писать письмо. И ты, собственно говоря, не знаешь, что написать в письме. Тебе нужно сейчас написать меня, а то я уйду безвозвратно. Ну, живей-живей! Перо готово. Скорей подбирай неуклюжие рифмы!..
– Там тоже свет и тепло ушли безвозвратно, там – важнее, – возражаю я. И слушаюсь все-таки, чтобы не писать письма. И рука выводит неровные строки:
Ах, зачем я больная! – Не смейтесь! – Тоскливо…
Я игрушек и сказок хочу!
В этот мир, где всё пестро-раскрашено, криво…
Неподвижно… а движется… Чу!..
И т. д.
А там – надо урок учить английский… Ах, да мало ли еще чего?!. И – письмо до сих пор не написано. Я не могу…
Что-то нелепое и тяжелое налегло… Пришел бы кто-нибудь! Так хорошо бы и спокойно посидеть! Поговорить о чем-нибудь – тепло, серьезно. Только – не об окружающем, не о политических моментах и вопросах…
Пойти, что ли, куда? Я не могу больше без людей!..
Концерт. Но в Церкви?!. Рояль – на месте Жертвенника, рояль – на месте Престола…406 Там, где когда-то высокая красота чудесных слов возвышала душу, где когда-то (так недавно еще!) звучало: «Слава Тебе, показавшему нам Свет! Слава в вышних Богу!..»407 Совершалось Таинство. Хоть на мгновенье становился (человек) детски чистым. Простота и торжественность таились вокруг…
Музыка – тоже служение Богу. И композиции – тоже Таинство. Но пойти – и услышать там, на этом месте у рояля: «Я жду тебя!.. В восторге сладострастья…»?!.408
И – подползает тоска. Обратно отдаются билеты…
Но могу ли я снова остаться одна с этой фразой: «Нина, мамочка у нас умерла…»?!. Сил нет!.. А тут еще – эта глупая трещотка Борис!.. И – нудные мелочи обыденной жизни…
Иду к Лиде (Лазаренко-Гангесовой). Пусть – хоть заражусь «испанкой»!..409 «Испанки» уже нет. Есть – сухой плеврит. У Лиды – какая-то маленькая пожилая дама: гостья, странно напомнившая ростом и лицом (хотя сходства очень мало, особенно – в лице) – мою «старушку-генеральшу», а голосом – Ольгу Ильиничну Шкляеву. Гостья – и далекий взгляд. Странно помолодевшее лицо. Странно, что я говорю об этом: Лида же такая молоденькая! Но – это уж так. Только – объяснить трудно…
Ну – конечно: обо мне «сегодня думали», меня «ждали», меня «видели во сне»… Сегодня – «особенно тяжело»… Ведь – «все кульминационные точки всегда связаны со мной»…
Мы говорим с «Полинькой», с гостьей. Мы «смотрим» какую-то книжонку – с картинками… Нам тяжело. Каждой – от своего… Горя?.. Нет, это что-то хуже…
– Надо на всё смотреть в исторической перспективе: всё – пустяки в сравнении с вечностью…
– Я часто говорю себе так. Только…
– Да: только… Вот и убеждаешь себя, что всё это – буря в стакане воды…
Это были удивительные минуты, когда казалось, что там, в неведомой стороне, за словами – сердце понимает и говорит с другим…
Вчера (28/15 октября) была на телеграфе. Как я далеко ушла уже от жизни этих дежурств, от тех, кто там живет! Там все – уже не только чужие, а даже незнакомые. И место за (пишущей) машинкой – не мое место… Не надо возвращаться туда! Это был необходимый этап – в моей материальной и душевной жизни. Но он пройден… Только – жаль его, Ло… Но может быть, и он почувствует при встрече как-нибудь, что я от него уже далека, что то (
