— Уже нет.
— Что вы здесь делаете?
— Приехал потолковать с Ларсеном.
— Это вы его убили?
— Он сам справился, без меня.
Патрульный недоверчиво покачал головой. Ну да, он такие сказочки каждый день слышит. «Я не убивал этого мистера, он сам на мой ножик бросился, и так семь раз раз подряд…»
— Простите, но я вынужден вас задержать.
— Действуйте по инструкции, — одобряюще кивнул я.
Появился его напарник, он лениво двигал челюстями, пережевывая жвачку.
— Ох, не завидую я тому, кто въедет в эту берлогу. Тут неделю мозги со стен отмывать нужно.
Он подозрительно уставился на меня:
— А это что за птица?
Определенно новичок, поскольку не знал меня в лицо.
— Это мистер Дональд, прежде служил в полиции. Я застукал его на месте преступления.
— Рад знакомству, мистер Дональд, — осклабился патрульный. — Круто вы обошлись с этим парнем в прихожей. Чем это он так вам насолил?
— Долгая история. Я лучше расскажу ее следователю.
— Дело ваше, мистер. Пойдемте в машину. Скоро подъедет бригада, они вами займутся.
— Хорошо, — кивнул я. — Надеюсь, термос с кофе у вас найдется.
Меня усадили на заднее сиденье полицейского автомобиля, оно отделялось от переднего крепкой решеткой.
— Кофе нет, — виновато произнес патрульный. — У меня давление, а напарник предпочитает газировку.
— И так сойдет, — благодушно произнес я.
Неподалеку завопила сирена.
— Едут, — мечтательно протянул коп.
Фургончик оперативной бригады припарковался бок о бок с патрульной машиной. Захлопали дверцы, замелькали знакомые фигуры. Я выругался сквозь зубы: сегодня дежурил Перкинс. Значит, меня ждет и без того веселая ночка.
— Эй, Адамс, кто тут у вас? — Грузная фигура склонилась над моим окном.
Вот и он. Легок на помине. В темноте трудно разглядеть мою физиономию, но Перкинс обладал поистине совиным зрением.
— Дональд! — В его голосе было столько неприкрытого злорадства, что мне вдруг сделалось очень жарко в этот промозглый и холодный вечер. — Надо же, какой приятный сюрприз! Ты теперь в киллеры записался, да?
Я отвернулся.
— А ну брось! На меня смотри! — потребовал он.
— Отвянь, Перкинс! Я никого не убивал. Это чистой воды самоубийство. Парень сам себе разнес башку из обреза. Уверен, вы найдете его пальчики на спусковом крючке.
— А может, это ты вложил ему обрез в руки, — с насмешкой предположил лейтенант.
— Сделай мне парафиновый тест, чтобы не городить всякую чепуху, — огрызнулся я.
— За этим не заржавеет!
Перкинс вызвал мага-эксперта, чтобы тот обработал мои руки на наличие пороховых следов. Через минуту эксперт выдал результат.
— Сэр, он чист.
— А ты уверен? — недобро прищурился Перкинс.
— Абсолютно. Он не стрелял. Не верите мне — поручите экспертизу другому специалисту, но я гарантирую тот же результат. — Он подмигнул мне, а я благодарно опустил подбородок.
Перкинс с досадой прикусил губу. Вывод эксперта ему определенно не нравился.
— И все равно у меня накопилась к нему масса вопросов, — упрямо заявил он.
— Готов ответить прямо сейчас, — откликнулся я. — Уже поздно, я бы хотел лечь спать в свою постель.
— Перетопчешься! Заночуешь на бывшей работе.
Перкинс постучал в окошко водителя:
— Адамс, у меня поручение. Отвези задержанного в участок. Я предупрежу, чтобы за ним присмотрели.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался патрульный.
Он повернул ключ в замке зажигания:
— Ну что, мистер, поехали…
По дороге я много размышлял о сложившейся ситуации: вряд ли Перкинс пойдет на откровенную фабрикацию улик, чтобы повесить на меня убийство. Но из этой ситуации он постарается выжать по максимуму. Вряд ли он забыл тот полет на табуретке сквозь стекло. Уж я на его месте точно бы не простил.
Мысленно я приготовился к самому худшему и был прав.
У Адамса меня принял сержант Бруковски — семи футов роста верзила, смахивающий на башенный кран. И мозгов у него было ровно столько же, как у крана.
Он подвел меня к металлической двери, за которой находился карцер, повозившись, отпер ее.
— Заходите, мистер Дональд.
Мы оказались внутри.
Обычный железный ящик без окон. Звуконепроницаемость идеальная. Я был в курсе, что Бруковски любит здесь «поразвлечься» с некоторыми строптивыми арестантами. Иногда словесные доводы не действовали, приходилось пускать в ход тяжелую артиллерию в виде кулаков сержанта. Кричи не кричи, не услышат.
