От наших Асилков мы можем перейти и к носителям культов, к людям. Связаны ли этнические асы с Асилками и Аши? Или они, асы, стали прообразами богатырей? Или, может быть, именем мифических силачей прозвались сами? И здесь мы можем вспомнить иных асов — «светлых богов» скандинавской мифологии. Они даже не совсем боги, а полубоги, обожествленные герои далёкой, утраченной родины.
У иранцев кроме Аши есть ещё и божественные существа, называемые ахурами. Ахуры борются против сил тьмы, хаоса, то есть против мирового зла. Борьба их не словесная, а действенная, если можно так выразиться — «силовая» борьба. Чем не Асилки? Единственная разница между Асилками и ахурами заключается в том, что ахуры выступают на стороне богов, а Асилки противостоят богам. И вот этот очень важный момент сразу сводит на нет желания многих исследователей объяснить теоним и функциональные особенности Асилков заимствованием из иранской мифологии и иранского языка.
Зато у асилков есть близнецы-братья, находящиеся в их же лагере, выступающие против богов. Это древнеиндийские Асуры. Буквально «асура» означает «обладающий жизненной силой», или, попросту, «силач», «богатырь», «великан». Объяснение теснима как «а-сура», то есть «небоги», трудно принять, слишком оно поверхностно. Скорее всего, здесь произошла именно та самая, известная трансформация букв «л» в «р» — первоначально слово звучало «асулы» или «асилы». И хотя мы знаем значение древнеиндийского слова, перевода его нет, то есть оно пришло в Индию готовым, наделённым значением-смыслом, но непереводящимся, как Кополо в Средиземноморье.
И снова мы сталкиваемся с одним и тем же явлением — явлением возможности лишь однозначной и односторонней передачи: с запада на восток, с прародины индоевропейцев в Древнюю Индию, минуя места расселения иранцев. Как могли Асуры с далёкого Юго-Востока через многие народы, в том числе и ираноязычные, у которых ахуры-асуры наделены противоположными функциями, попасть к славянам и стать великанами-богатырями Асилками-Осилками? Никак! И опять мы видим, что слово-теоним сохраняет своё значение-смысл-образ, да к тому же и переводится на родине, в местах, где обитали первичные индоевропейцы.
Многое откроется нам, если мы взглянем на историю и на мир своими глазами, если мы перестанем воспринимать Вселенную человечества глядя в порядком запылившиеся английские или германские зеркала.
Вот возьмём так называемую древнеиндийскую, а точнее, ведийскую, индоарийскую Яджур-веду. Почему Я-дж-ур, никто объяснить не сможет. Наверное, потому, что так произносят английские исследователи, им так сподручнее по языковым особенностям. Нам же следует, как и индийцам, особенно древним, произносить так, как это звучало и звучит, Ящур-веда! Всем известно, что Ящур-веда — это Веда «жертвоприношений». Но почему Ящур-Яджур связан с жертвоприношениями, опять-таки никто объяснить не может: какой-то непонятный «яджур», неизвестно откуда взявшийся.
Между тем у славян и у их предков, как и у предков индоариев, подземный Змей-чудовище ассоциировался с Ящером, гипертрофированной ящерицей. Ещё академик Б. А. Рыбаков заметил, что считалочка про «Яшу» далеко не проста. Вспомним:
Сиди-сиди, Яша, под ореховым кустом,
Грызи-грызи, Яша, орешки калёные…
Как пишет Б. А. Рыбаков, по всей России, в самых различных диалектных областях, сохранялась форма «Яша», как приведённая, наверное, в XVIII–XIX веках к более понятному слову, к имени. Но в основе лежало совсем иное. И удалось это выяснить, обратившись к белорусскому фольклору:
Сяде Ящер под пирялущем
На ореховом кусте…
Так звучало у белорусов. Выяснилось, что никакого «Яши» не было и в помине. А был архаичный, допотопный Ящер — олицетворение загробного подземного мира, крокодилообразный Змей. Ему-то и приносились жертвы. Это уже потом обрядовая песня превратилась постепенно в детскую считалочку.
Б. А. Рыбаков не проводит параллелей между Ящером-жертвопринимателем и Ящур-ведой. Но мы видим, что и считалочка, и сборник древнейших «жертвенных» гимнов восходят к одному корню, к одной прародине. Надеемся, нет необходимости и в данном случае пояснять, что Яджур-Ящур-веда не могла прийти к нам, в славянские края, из экзотических далей и потом превратиться в обычную считалочку.