Тайны древних русов - страница 72

Скорее всего, Суд, Род, Див да и гипотетический Оберег были ипостасями одного Верховного Бога. И это затрудняет поиск.

Исследователи выводят теоним «Род» из индоевропейского «Хорд-ху», или «Хорд-у». И этому отвечают, например, хеттское слово «харду» — потомок и лувийское «харту» с тем же значением. И всё-таки изначальной формой нам представляется именно слово «Род». Почему? А потому, что, если бы было иначе, индоарийские переселенцы унесли бы с прародины понятия и культы божеств, обозначаемые как «хорд», «хард». Но у древних индийцев бытовали божества Родаси, причём в очень сходном понимании со славянскими Родом и рожаницами, практически совпадающем. Так, в единственном числе Родаси означало «рожающая земля», то есть полный аналог Рода, но в женской ипостаси. А во множественном числе Родаси — две богини, исполненные благ, то есть те же славянские рожаницы:

Род (сл.) = Род-аси (др.−инд.)

Рожаницы (сл.) = Родаси (др.−инд.)

Соответствие полное, случайное совпадение исключается. Всё это нам помогает укрепиться в мысли, что культ Рода и рожаниц существовал на прародине индоевропейцев задолго до выделения и переселения индоарийских племён. И культ этот, разумеется, был унесён именно с прародины на новые места, а не наоборот, ибо представить себе, что древнеиндийские Родаси каким-то неестественным образом возвратились на прародину и положили основание культу Рода и Рожаниц, никак нельзя. То есть, и в этом случае мы сталкиваемся со вполне чёткой закономерностью: распространение богов, божеств, понятий идёт из ядра на периферию, но не наоборот.

Надо сразу сказать о том, что мы не рассматриваем в данной работе вторичных, или обратных, заимствований. Чтобы дотошный читатель не заподозрил нас в некой предвзятости, скажем — они, разумеется, были, и мы их признаём. Так, вполне возможно, что русская птица Сирин — это заимствование от греков-византийцев, в основе которого лежали небезызвестные Сирены. Или же Алконост — райская птица. Она позаимствована также через Византию из греческого мифа об Алкионе. То же можно сказать о Кентавре-Полкане и множестве прочих прижившихся на Руси персонажей. Но во всех случаях это литературные заимствования позднего, средневекового периода. Мы же ведём поиск в глубочайшей древности. А там действовали отнюдь не литературные законы.

Нам может показаться странным, что в Пантеон не вошёл такой всемогущий бог стихий, как Сварог, которого по его функциональным особенностям можно смело поставить в один ряд со Стрибогом, Родом, Судом, Дивом как одну из ипостасей Верховного Бога. Но он потому и не вошёл, что в Пантеоне уже стоит Стрибог, олицетворяющий и всех прочих.

Сварог, как и Стрибог, — отец Дажьбога. Он олицетворение небесных стихий, самого неба. Его сын Сварожич — огонь и, наверное, Солнце, то есть это одновременно Хорс и Дажьбог. Сварожич, разумеется, лишь эпитет или, выражаясь более точно, отчество. Можно было бы с полным основанием записать: Дажьбог Сварожич и Хорс Сварожич — это было бы абсолютно верным.

Сварог известен и у западных славян под таким же именем. Но, наверное, выводить Сварога из «огненного духа» славян Рарога, или Рарожека, как это делают некоторые исследователи, было бы неправильно. Ибо его образ полностью укладывается в его тесним — санскрит сохранил слово, которое, видимо, было утрачено на прародине и не оставило заметных следов в славянских языках (этот вопрос о следах ещё не разработан). «Сварга» означает «небо», «небесный». Имея такое чёткое обозначение, абсолютно точно передающее сущность и лингвистически точное, нам нет смысла выискивать какие-то иные — маловнятные и путаные.

И здесь мы сталкиваемся с интересным, но в то же время и обыденным, нормальным явлением — прародина сохранила образ и утратила понимание теонима, переселенцы утратили образ, но сохранили слово-значение. Это и есть жизненность, отсутствие схематизма.

Славянского Сварога невозможно объяснить никакими заимствованиями ниоткуда. Но унесённое переселенцами понятие «неба» ярким лучом прожектора высвечивает праславянскую древность на рубежах III и II тысячелетий до н. э. Мы снова и снова возвращаемся к изначальному праиндоевропейскому ядру, к этому горнилу кумиров-божеств, разнесённых народами индоевропейской языковой семьи по всему свету.