Ходили легенды о его необычайной физической силе, о том, что он ударом руки срубает деревья и демонстрирует прочие чудеса.
Организовав в Симферополе группу из учеников и преподавателей пединститута, где он учился, Мишель обеспечил себе беззаботную жизнь, потому что сокурсники писали за него конспекты и делали контрольные работы, а преподаватели, не спрашивая, ставили ему зачеты и отличные отметки на экзаменах.
Интересно, что, использовав преподавателя до конца и выяснив, что тот ему больше не понадобится, Эльюнси избавлялся от него достаточно оригинальным способом: каждое занятие он, словно бы случайно, наносил ему сильный удар в пах, потом извинялся, участливо справлялся о самочувствии и поступал так до тех пор, пока преподаватель сам не переставал ходить на тренировки.
Помимо группы в мединституте у Мишеля была другая группа, не общающаяся с первой и набранная из уличной шпаны. Эта группа помогала Эльюнси в некоторых не совсем законных делах вроде выбивания долгов, но, в основном, занималась фарцовкой и перепродажей товаров, которые Эльюнси получал или привозил из-за границы.
Эльюнси не терпел конкуренции со стороны других преподавателей боевых искусств, особенно русских, и, услышав о каком-либо новом лидере, отправлялся к нему и в спарринге доказывал свое превосходство.
Однажды, как мне рассказали, он услышал легенду о Саше-китайце (мы были знакомы, но он не знал, что это легенда обо мне) и его подземном городе в Новоромановке. Эльюнси надел свои широкие черные штаны, сшитые так, чтобы не мешали наносить удары ногами, и несколько дней бродил по Новоромановке, пытаясь отыскать следы подземного города и нового неизвестного конкурента.
Сильный дух соперничества и желание доказать свое превосходство были свойственны практически всем, кто в те годы практиковал или изучал боевые искусства. Мои знакомые, с которыми я тренировался на лестничной площадке, придумали для себя довольно неприглядную форму игры-тренировки, которая доставляла им большое удовольствие. Они начали отрабатывать приемы и методы психологического давления на совершенно посторонних людях. Желание прочувствовать удар на ком-то в полную силу иногда приобретало маниакальную форму, и они просто избивали людей на улицах без всякого на то повода.
Игра, о которой я упомянул, заключалась в том, чтобы один человек смог психологически подчинить себе и унизить группу людей, подавив в них желание сопротивляться.
Выглядело это примерно так: выбиралась компания гуляющих по городу молодых людей, которые в обычной ситуации не упустили бы возможности подраться. Тот, кто вел игру, оставлял часы и все, что могло бы сломаться во время драки, своим товарищам и, подойдя к группе молодежи, завязывал конфликт, сильно толкнув кого-то плечом, наступив на ногу или просто не уступив дороги. Когда противники заводились настолько, чтобы вступить в драку, он демонстрировал свое преимущество серией быстрых ударов без касания, остановленной у горла ногой и т. д., давая понять, что с ним связываться слишком опасно. Продемонстрировав свое превосходство и агрессивность, он намеренно оскорблял и унижал их, не давая с честью выйти из ситуации и одновременно запугивал до такой степени, что они даже группой не решались напасть на него.
Другой формой тренировок стали драки, провоцируемые на танцплощадках, причем к этим дракам тщательно готовились, закладывая иглы в отвороты одежды, чтобы затруднить захваты, накладывая щитки на голени, предплечья и пах. Но этим занимались в основном школьники старших классов.
Естественно, что волна увлечения боевыми искусствами, мистикой и эзотерическими учениями вызывала пристальное внимание со стороны органов госбезопасности. И если учесть мою довольно широкую известность, не удивительно, что КГБ заинтересовалось мной. Выяснив, что я не занимаюсь никакой противозаконной деятельностью, один из работников Комитета предложил мне преподавать рукопашный бой сотрудникам КГБ и впоследствии сотрудничать с органами госбезопасности еще более тесно. Большую роль сыграли и хорошие рекомендации, данные моим первым тренером по самбо.
