Из уст Гридли вырвался почти стон. Он прозвучал как стон отчаяния.
— Теперь мы подходим к Вентуре, — все говорил Валпертон. — Мистер Кэллаген сообщает нам, что мы не можем выдвинуть никаких обвинений и против Вентуры, потому что Вентура не сделал ничего противозаконного. Мистер Кэллаген говорит, что Вентура великодушно ссудил майору сумму в двадцать тысяч фунтов и согласился охранять настоящие драгоценности в надежном месте в качестве гарантии, став таким образом опекуном этих драгоценностей совместно с майором. Кэллаген говорит, что Вентура никогда и не пытался распоряжаться ими, и, как я уже сказал, он вернул их по первому требованию.
Валпертон с силой ударил кулаком по столу. Лицо его побагровело.
— Боже мой! — воскликнул он. — Ну и дела! И самое ужасное, что я понимаю, что Кэллаген прав. Я не верю, что мы имеем право предъявить кому-нибудь какое-нибудь обвинение. Но я считаю, что с самого начала до самого конца каждый в этой истории имел свои собственные интересы, каждый делал то, что хотел, мороча голову местной полиции и делая дураками нас в Скотланд-Ярде.
Он замолчал, чтобы перевести дух.
— Черт возьми! — выкрикнул он с досадой. — Был у нас один человек, которому мы могли бы предъявить обвинение, но и тот мертв… Ему пришлось свалиться с утеса и разбиться!
Валпертон задохнулся от ярости.
— Может, это и лучше для нас, что он мертв, — выпалил он. — Если бы мы его вытащили на суд, он, может быть, в свою защиту сказал, что тоже знал, что драгоценности были фальшивыми… и украл он их просто ради шутки…
Кэллаген выпустил колечко дыма:
— Мне чертовски жаль вас, Валпертон. По-вашему, это дело было кучей неприятностей и из-за пустяков. Однако… давайте доберемся и до вещей, имеющих значение.
Валпертон навострил уши.
— Итак, все-таки есть что-то, что имеет значение? — спросил он. — Поразительно.
Сощурив глаза, он бросил резкий взгляд на Кэллагена.
— Кэллаген, я так и думал, что у вас есть что-то про запас. Мистер Гринголл говорил…
— Что у меня всегда есть что-нибудь про запас, — ухмыльнулся Кэллаген. — Ну что же… почему бы и нет?
Он поднялся.
— Слушайте, Валпертон. Я сказал вам, что если я смогу сделать что-нибудь для вас, я это сделаю. Мы с вами сотрудничали. Практически вы признали, что никакого обвинения против моего клиента, майора Вендейна, или против кого-либо из членов его семьи, полиция предъявить не может. Вы ведь согласились с этим, не так ли?
— Ну… предположим, что да, — ответил Валпертон. — Ну хорошо, не будем спорить, да, я согласился.
Кэллаген подошел к столу Валпертона, остановился, глядя на офицера полиции и добродушно улыбаясь.
— Я представлю вам очень хорошее дело, Валпертон. Но сначала вы должны сделать кое-что для меня…
— Что? — спросил Валпертон. — Что я должен сначала сделать? — подозрительно переспросил он.
— Ничего особенного, — сказал Кэллаген. — Но сегодня поздно вечером у меня свидание. Я хотел бы поговорить с вами, прежде чем я пойду на это свидание. Я хочу предложить вам, чтобы вы подобрали меня у моего офиса, на Беркли-сквер в одиннадцать тридцать. Думаю, я могу пообещать вам интересный вечер.
Некоторое время Валпертон сидел молча. Он думал о Гринголле и в памяти всплыли слова Гринголла о Кэллагене.
В конце концов произнес:
— Хорошо. Что я теряю? Я подбираю вас у вашего офиса в одиннадцать тридцать. Но запомните…
Кэллаген поднял руку.
— Не беспокойтесь, Валпертон, — сказал он дружелюбно, — вы подъезжаете в одиннадцать тридцать. Я хочу вам пообещать кое-что: я все еще намерен преподнести вам дело Вендейнов на блюдечке!
Кэллаген кивнул Гридли и вышел.
Кэллаген закурил, откинулся на спинку стула, положил ноги на стол. Он сидел в таком положении минут пять, взвешивая все возможности, оценивая все шансы. Потом, сняв ноги со стола, взглянул на часы.
Было двадцать пять минут двенадцатого.
Он поднял трубку и позвонил вниз Уилки, ночному портье.
— Я жду мистера Валпертона. Как только он появится, проводите его в мой офис, оставьте его в моей комнате и предложите сигарету. Я сейчас поднимусь в свою квартиру и спущусь через несколько минут.
Кэллаген вышел из офиса и поднялся в свою квартиру. Там он прошел в спальню и открыл гардероб. Оттуда он вытащил темно-серую фетровую шляпу.
