– Фрэнк! Не надо! Он всего лишь ребенок! – закричала я.
Мужчина повернулся, и от одного его взгляда у меня застыла кровь.
– Вон из моего дома! Это не твое дело!
Таким же взглядом он смерил жену, и та в страхе попятилась.
Мэтью жалобно хныкал и, к своему ужасу, обмочился. Он не вырывался из отцовской хватки и не звал на помощь. Тогда я с ужасом поняла, что его бьют не первый раз. Только ребенок, страдавший от еще более тяжкого наказания за сопротивление, мог научиться не сопротивляться.
По дороге обратно Фрэнк с такой силой хлопнул дверью, что даже стекла задрожали. Через мгновение я пришла в себя и решила идти за зятем, чтобы ему помешать.
– Бэтси! Нет! – закричала Лидия, останавливая меня.
– Я не могу стоять здесь, пока он избивает ребенка.
– Пожалуйста, не надо… или будет еще хуже. – Сестра дрожала с ног до головы, и только сейчас я поняла, что тоже вся дрожу.
– Сколько это продолжается?
Я едва могла говорить. Лидия закрыла глаза и отвернулась. Я схватила ее и повернула лицом к себе.
– Лидия! Сколько это продолжается?
– Этого больше не повторится! Клянусь, не повторится! Это моя вина! Я отвлеклась на других сыновей и не проследила, чтобы Мэтью сделал все правильно. Фрэнк сердится, только если мальчики ошибаются. Впредь я буду внимательнее. Я прослежу, чтобы они все делали правильно.
– Они? – в ужасе переспросила я. – Фрэнк бьет и… маленького Сэмми? Он совсем еще кроха! Что может сделать пятилетний малыш, за что его можно избить ремнем?
Сестра мне не ответила. Я схватила ее за плечи и встряхнула:
– Лидия, отвечай!
– Фрэнк говорит, что сыновья с детских лет должны беспрекословно ему подчиняться. И они учатся, Бэтси, правда учатся! И Мэтью, и Сэм очень стараются и сразу же исполняют то, что он велит. В этот раз во всем виновата я…
– Лидия, перестань! Это какое-то безумие! Фрэнк не может ожидать совершенства от ребенка. И, кстати, от тебя тоже. Ты уйдешь от него сегодня же! Сейчас же! И заберешь этих несчастных детей с собой!
– Я не могу! На что мы будем жить?
– У меня достаточно средств для всех нас. Позволь мне позаботиться о тебе! Пойдем со мной. Пожалуйста! Ради тебя и детей!
У Лидии вырвался горький смешок.
– Ты действительно думаешь, что Фрэнк Уайатт так легко, без боя отдаст сыновей? Конечно, мне он позволит уйти. Теперь, когда у него есть три наследника, я ему больше не нужна. Но кто защитит моих мальчиков от отца, если меня не будет рядом? Кто позаботится о том, чтобы они не ошибались?
– Но это Фрэнк ошибается! То, что он делает, – неправильно!
– Ты так считаешь? Хорошо, кто его остановит? Кто запретит отцу растить сыновей в его собственном доме так, как ему вздумается? Фрэнк – глава общины и староста церкви. Я ничего не могу сделать, кроме как остаться здесь и защищать детей – как могу!
– Разве ты не понимаешь, что делает твой муж? Он пытается выбить из детей собственную вину за грехи! Фрэнк никак не может простить себя за то, что согрешил с тобой, и вымещает злость на тебе и сыновьях. Ты должна уйти от него, Лидия! Вам нужно выбираться отсюда!
– Нет! Я остаюсь! – Сестра уже не плакала и не дрожала. Она внезапно успокоилась, преисполнившись той ужасной безмятежности, которую я прежде принимала за внутреннюю силу. – Я заслужила такую жизнь, – продолжила она с жуткой отстраненностью. – Фрэнк – наказание за мой грех.
– Ты все неправильно понимаешь! Все не так! Господь не наказывает нас таким образом. Он прощает, если…
Сестра накрыла мою руку своей, холодной как мрамор.
– Ребенок плачет, Бэтси. Я должна идти к нему. Фрэнку не нравится, когда слышится плач. Лучше уходи, пока мой муж не вернулся.
Когда в тот день я спускалась по холму домой, ночь была опасно тихой. Было страшно слышать звуки побоев, но еще ужаснее осознавать, что семилетний малыш научился сдерживать слезы. Той ночью я долго плакала. Я никогда не чувствовала себя более беспомощной.
* * *
– Я ненавижу его! Ему невозможно угодить! – Двенадцатилетний Мэтью с такой яростью опустился на кожаное бордовое кресло Уолтера, что я испугалась: мне показалось, что лопнут пружины.
Я промолчала.
Мальчику нужно было выплеснуть раздражение, и мой коттедж был единственным безопасным местом, где он мог это сделать. Затаенная обида заставляла Мэтью устраивать драки с одноклассниками, и за это его наказывали дважды: отец – дома и директор – в школе. В результате мальчик быстро научился скрывать свой гнев.
