Тайники души - страница 96

Я вспомнила шрам на груди Гейба и постаралась представить, как выглядит ранение от шрапнели.

– Какой следующий шаг? – спросила я. – Мы знаем, что Мэтью жив. Как нам теперь найти его?

– Я собираюсь написать в военный госпиталь, из которого его выписали, и попрошу у них адрес Мэтью. Однако, как и в прошлый раз, ответ займет некоторое время. С тех пор прошло немало лет, но, как только я получу ответ, я сразу же поставлю вас в известность.

Мистер Уэйкфилд с удовольствием взял второй кусок пирога.

После отъезда поверенного я присоединилась к тете Батти. Наверное, на лице у меня была написана печаль, потому что тетя сразу же спросила меня:

– Новые проблемы, лапочка?

Я кивнула.

– Мистер Уэйкфилд приехал, чтобы сообщить мне о Мэтью Уайатте. Судя по всему, он не умер во время войны. Возможно, он все еще жив.

Тетя перестала набивать матрас. От радости она закрыла глаза, и на ее лице отразилось облегчение.

– Мэтью жив! Представляешь? После стольких лет!

– Да, и мне нужно его найти, тетя Батти. У нас с детьми опять неприятности.

– Да какие же могут быть неприятности у таких лапочек?

Я глубоко вдохнула и все рассказала:

– Я не владею ни домом, ни садами. По завещанию Фрэнка имущество отходит Мэтью Уайатту.

– Нет! Этого не может быть! – воскликнула женщина. – Это ошибка!

Я села возле тети.

– Нет, не ошибка. Мистер Уэйкфилд показал мне завещание Фрэнка.

Тетя Батти покачала головой и настойчиво возразила:

– Фрэнк не завещал бы поместье Мэтью. Ни за что. Не после того, как узнал правду.

Я уставилась на нее.

– Правду? Вы хотите сказать, Фрэнк узнал, что Мэтью не его сын?

– Да.

Я вдруг вспомнила строку из дневника Гейба: «В ту ночь, когда я узнал, что он мне не отец, я родился заново». Я вздрогнула.

– Тетя Батти, а Мэтью тоже узнал, что Фрэнк не его отец?

– Да, они оба узнали правду. И я в тот день была в поместье…

И возвратился Ангел Господень во второй раз, коснулся его и сказал: встань, ешь [и пей], ибо дальняя дорога пред тобою.

Третья книга Царств [19: 7]

Для моей сестры жизнь с Фрэнком Уайаттом оказалась тяжелой. Лидия была очень одинока. У Фрэнка не было друзей, с которыми можно было бы поговорить, а его жадность и жестокосердие отвадили от их дома всех родственников.

Единственной радостью Лидии были сыновья, особенно старший – Мэтью. Когда родился Сэмюель, я как раз купила граммофон, и Лидия приводила малышей ко мне так часто, как только ей удавалось вырваться. Я легко припоминаю, как сестра брала на руки маленького Мэтью и кружилась с ним по моей гостиной под звуки музыки. Они все смеялись и никак не могли насмеяться. К тому времени как Мэтью пошел в школу, Фрэнк выдавил из малыша последние крохи радости – подобно тому, как пресс для сидра выдавливает из яблок сок до последней капли.

Однажды ночью я была в доме Фрэнка, помогая Лидии ухаживать за Сэмюелем и маленьким Уилли, страдавшими от кори, и увидела, как Уайатт воспитывает сыновей.

Семилетний Мэтью, недавно оправившийся от кори, тем же вечером впервые за неделю выполнял свою часть домашней работы. Не знаю, торопился ли малыш или просто забыл, как это свойственно детям, но он не закрыл дверь в курятник. Когда Фрэнк это обнаружил, он ворвался в дом, белый от ярости.

– Ты, бесполезное существо! Что это с тобой? Ты что, не способен хоть что-то сделать правильно? А ну вставай!

Ребенок сидел в кухне и перед сном ел печенье с молоком. Фрэнк схватил Мэтью за руку и стащил со стула.

Фрэнк был таким высоким и сильным, что у меня внутри все сжалось, когда я увидела, как он схватил беспомощного, до смерти перепуганного мальчика.

– Я научу тебя повиноваться, ты, безответственный щенок!

– Нет! – заплакала Лидия, встав на защиту сына. – Фрэнк, послушай…

– Прочь с дороги! – заорал мужчина, отталкивая жену. – Если я тебя послушаюсь, мои сыновья попадут в ад!

– Но Мэтью сделал это не нарочно! – умоляла Лидия. – Он просто ошибся!

– Не мешай! – предупредил ее Фрэнк. – В Библии написано: «Глупость привязалась к сердцу юноши, но исправительная розга удалит ее от него»[30].

Держа сына за слабую ручку, он потащил его на задний двор, лишь на мгновение остановившись для того, чтобы снять висевший около умывальника ремень, о который точил бритву. Увидев широкий кожаный ремень в его руках, я заплакала.