Когда поезд подкатил к Дир Спрингсу, я взяла чемодан и вышла на платформу. Позже я узнала, что пассажирский поезд останавливается здесь только дважды в неделю – по вторникам и четвергам, поэтому в тот день мне повезло.
Маленький городок показался мне идеальным, еще до того как в окне столовой напротив вокзала я увидела надпись: «Требуется помощница».
Не теряя времени, я перешла улицу и направилась прямо туда. Я подошла к Этель Петерсон, которая сидела за кассой, и сказала:
– Из объявления в окне я узнала, что вы ищете помощницу.
Этель была такой же крупной, как и Глория, поэтому я понадеялась, что она будет такой же общительной. Но женщина уставилась на меня весьма подозрительно.
– Это зависит от того, кто ты.
– Меня зовут Элиза Роуз Жерар, мэм, я только что приехала в ваш город и ищу роботу.
– У тебя в Дир Спрингсе родственники?
Вот тут и началась ложь. Я знала, что, если скажу правду о своем цирковом детстве, меня сочтут невоспитанной особой, павшей морально, потому что именно так воспринимали циркачей. Если бы я призналась, что мой отец – клоун, а мать – пьяница, то навсегда бы утратила шанс на респектабельную жизнь, о которой так мечтала. Я решила соврать, и, естественно, начав, остановиться было уже невозможно.
– У меня никого нет, – ответила я жалобным голосом. – Моя мама, папочка и две сестры умерли в прошлом году от эпидемии испанки. Я сама чуть не умерла и решила переехать и начать новую жизнь, потому что дома воспоминания были слишком болезненными. Я бы с удовольствием работала у вас, мэм, если вам по-прежнему требуется помощница.
Я знала, что следует сменить тему разговора, прежде чем женщина начнет расспрашивать, где мой дом. К счастью, было время ужина, и кафе начало заполняться посетителями. Этель было некогда меня расспрашивать.
– Давай проверим, как ты умеешь считать. – Она протянула мне карандаш и один из листов заказа.
Благодаря папочке мне хорошо давалась математика.
– Получается один доллар и тридцать центов, – сказала я, сложив в уме.
Этель открыла кассу и произнесла:
– Предположим, клиент заплатил два доллара. Сколько сдачи ты ему дашь?
Это было просто: я привыкла отсчитывать сдачу, когда продавала сладкую вату и орешки. Я быстро и уверенно назвала необходимую сумму, и Этель была приятно удивлена.
– Ты знаешь, как обслуживать столики?
– Да, мэм, – солгала я. – Конечно.
– Видишь того человека в костюме, сидящего за стойкой? Подойди к нему и прими заказ. Я посмотрю, как ты это делаешь.
Тридцатилетний щегольски одетый мужчина сидел в одиночестве у стойки, барабаня пальцами по столу и изучая меню так пристально, что было ясно: он раздумывает. Он был одет как городской франт – в двубортный клетчатый костюм, но при этом среди просто одетых горожан выглядел нелепо.
Я заметила огромный саквояж с образцами у его ног и догадалась, что он коммивояжер.
«Все это игра», – сказала я себе, взяв из рук Этель блокнот для заказов и направляясь к мужчине. Мне часто говорила об этом тетушка Арахис: «Заставь людей смеяться, даже когда грустишь, развлекай их, даже если твое сердце разрывается. Лопни, но держи фасон!» Я просто сыграю роль официантки.
– Здравствуйте, – начала я, улыбаясь. – Что будете заказывать, сэр?
Моя улыбка пропала зря. Он не поднял головы от меню и даже не заметил, что я не в бело-розовой форме официанток, а в юбке и блузке не первой свежести. Похоже, я вообще его не интересовала.
– Какое сегодня дежурное блюдо? – спросил он, так и не посмотрев на меня.
Я тут же заколебалась, как акробат на трапеции. Я не знала, что такое «дежурное блюдо». Глубоко вдохнув, чтобы прогнать слезы, я снова улыбнулась и заговорила тихо, чтобы Этель не расслышала.
– Послушайте, мистер. Мне ничего неизвестно о сегодняшнем дежурном блюде. Я даже не уверена, что знаю, о чем вы говорите. Я здесь новенькая, и мне очень нужна работа. Та женщина велела мне обслужить вас, и, если я плохо справлюсь, думаю, она меня уволит. Вы не могли бы мне помочь и выбрать что-нибудь попроще? Буду вам очень признательна.
Пока я говорила, мужчина поднял голову, и я надеялась, что Этель не заметила восторженного выражения его лица. Ему потребовалось мгновение, чтобы переварить мои слова, а когда это наконец произошло, он сразу же улыбнулся в ответ.
