– Тебя? А как насчет меня?
– Я не хотела, – запротестовала я.
– Ошибка новичка, – засмеялся он. – Черт, Маккаллоу, убирайся отсюда. Иди домой и налей себе выпить. Спишем это на твою неопытность, и я не расскажу парням, – усмехнулся он, имея в виду других сотрудников.
– Спасибо, – пробормотала я, действительно испытывая чувство благодарности. – Этого бы я не пережила.
– Они тоже когда-то были новичками. Все мы с чего-то начинали.
Хотя Кевин пытался быть милым, я все еще ужасно злилась на себя. Фокусник, помимо ловкости рук, использует психологию. Отвлекая ваше внимание, он или она совершают свои манипуляции. Я проделала фокус сама с собой, прямо перед собственными глазами, не осознавая этого, так меня увлек флирт.
Мертвые не могут рассказать, кто они. И моя обязанность – узнать, удостовериться, проверить все снова и снова. В тот день я получила важный урок, как нужно выполнять свою работу. Неважно, чем вы занимаетесь, делайте это как следует, всегда. Без исключений.
Жители Южного Бостона не придумывают себе оправданий.
Рассказ баскетбольного фаната
У меня заключен контракт с нашим округом на вывоз тел для офиса коронера. Когда обстоятельства смерти не самые обычные, то есть человек умирает не в больнице, реабилитационном центре или дома под медицинским присмотром, то для расследования вызывают коронера. Его работа заключается в том, чтобы на месте определить, куда мне доставить тело. Если коронер считает, что смерть не произошла естественным путем (иногда – в результате несчастного случая), я везу тело в его лабораторию, где патологоанатом производит вскрытие. Если же он полагает, что смерть естественная, я забираю тело в свое похоронное бюро или отвожу в другое, выбранное семьей покойного, и там делается все необходимое. Платили за это копейки, но поначалу эти деньги помогали мне удерживать свой бизнес на плаву, если наступали тяжелые времена.
До того как штат выделил средства на официальное здание коронера округа, вскрытия производились в моем похоронном бюро. К моему облегчению, через какое-то время финансирование стало достаточным, и нам больше не нужно было заниматься этим делом в своем морге, числясь полугосударственным подразделением. Патологоанатом вечно оставлял после себя беспорядок.
Иногда это была тяжелая работа – осуществлять перевозку тел для коронера. Меня вызывали в любое время дня и ночи, в любую погоду, в самые разные места. Нам приходилось видеть тела в весьма плачевном состоянии. Коронеру не звонили, когда какая-нибудь милая старая леди умирала от сердечного приступа дома под присмотром медиков. Нет, его вызывали, если предстояло разбираться с какими-то неприятностями. А когда вызывали его, он звонил мне.
Сейчас уже не возьмусь сказать, сколько раз мне довелось побывать на месте автомобильных аварий, где приходилось раскладывать мешки для трупов вдоль обочины, пока помощники шерифа и пожарные собирали части тел; или на месте убийства, произошедшего так недавно, что кровь еще не успела свернуться и тяжелый сладковатый запах железа висел в воздухе. Самоубийства заставляли меня задуматься о смысле жизни, а нелепые несчастные случаи превращали в экзистенциалиста, но в целом все это выматывало. Мой контракт с округом действовал семь лет, но в конце концов напряжение стало слишком велико, и я с этим покончил. Трагедии разбитых человеческих жизней опустошали меня эмоционально и физически.
Теперь я счастлив тем, что сижу в своем директорском кабинете, облачившись в отличный костюм, и спокойно занимаюсь делами. А в это самое время голодные новички делают всю грязную работу для офиса коронера. За те семь лет я повидал немало, но один выезд, случившийся в первый год моего контракта, запомнил навсегда.
В мое похоронное бюро поступало тогда не так уж много обращений. Как-то утром буднего дня я пил кофе и просматривал результаты спортивных соревнований, когда зазвонил телефон. Звонили из офиса коронера: у подножия горы нашли тело. Я выяснил у дежурной местоположение, поблагодарил ее и повесил трубку. Потом я набрал номер своего помощника Пола, работавшего у меня неполный день, и он согласился встретиться в бюро.
