— А исчезновение мадам Рондю? — сказал Санглие.
— Ба! Это еще новая история! Садитесь на аэроплан агента-авиатора из Сен-Жермена и посмотрите сами… Все это дело, кажется, ведется людьми, которые много сильнее нас… Видите ли, в полицейском деле случай это лучший помощник… На этот раз случай называется быть может Бастьен… Подождем Бастьена! Не хотите ли сигару, они великолепны.
— И без акциза — сказал Санглие, громко захохотав.
— Конечно!
Через два часа, Санглие вернулся из Сен-Жермена; он не узнал ничего сверх того, что было уже известно полицейскому комиссару этого симпатичного города. А это было не много.
Взбешенный начальник полиции не оставлял своего кабинета, решив дождаться прибытия Бастьена. День тянулся монотонно… Санглие принимал инспекторов, читал телеграммы из Франции и из-за границы; пришел изобретатель, предлагавший аппарат собственного изобретения для анализа атмосферы тех мест, где совершено преступление; каждый человек, по его словам, имеет свой особый запах, по которому легко напасть на следы преступления. Санглие спрашивал себя, не послать ли изобретателя в больницу, но потом вежливо простился с ним, сунув ему в руку сто су… Изобретатель рассыпался в благодарностях и три раза побожился, что как только приготовит аппарат, сейчас же поднесет его в подарок начальнику сыскной полиции.
Прошло еще два часа. Справившись с путеводителем, Санглие убедился, что сюд-экспресс должен был уже прибыть в Париж. Куда же девался Бастьен.
Наконец, вошел мальчик, в сотый раз после полудня, и приблизившись к начальнику, таинственным голосом доложил:
— Пришел какой-то господин, который не хочет назвать себя. Он поручил только доложить вам, что он прибыл из Барселоны…
— Проси! — прервал его Санглие.
Мальчик вышел и вместо него появился какой-то очень бледный субъект с великолепной светлой бородой, с глазами, скрытыми зелеными очками; он опирался на крепкую палку. Вид у него был крайне истощенный…
Когда дверь за ним закрылась, Санглие сделал несколько шагов на встречу ему и, схватив этого мертвеца за руку, воскликнул:
— Это вы?
— Это я! — ответил человек. — Говорите тише, прошу вас.
— Бастьен? — прошептал Санглие.
— Бастьен; заприте дверь на ключ.
Начальник полиции запер на ключ обе двери кабинета и, вернувшись к столу, увидел на нем белокурою бороду и синие очки. Он поднял на пришедшего глаза и не мог удержать крика:
— Но вы же совсем мертвец!
— Я был им на самом деле! — прошептал, задыхаясь, Бастьен, с закрытыми глазами, падая в кресло. — И когда воскресаешь, черт возьми, на лице остается некоторое время отпечаток того Мира…
Его истощенное лицо было мертвенно бледно, а провалившиеся глаза блестели лихорадочным блеском.
— Так вы были мертвы? — прошептал озадаченный Санглие.
— Почти. То есть я был в каталепсии. А вы знаете, что каталепсия дает человеку все наружные признаки смерти. Я вам расскажу мое приключение, когда у нас будет время. Сегодня у нас есть дело поважнее. Но, скажите, нет ли у вас стакана рому? А то я чувствую, что упаду в обморок.
Санглие бросился к шкафу, открыл его, налил рому в стакан и поднес его к губам Бастьена, готового действительно упасть в обморок.
Когда стакан был опорожнен малыми осторожными глотками, Бастьен поставил его на угол стола и несколько окрепшим голосом сказал:
— Вы ничего не открыли?
— Ничего.
— Похищение Христианы Сэнт-Клер не сопровождалось никаким другим событием?
— Исчезла мадам Рондю, гувернантка Христианы.
— Когда?
— В эту ночь.
— Нет каких-либо указаний?
— Ничего.
— Хорошо. Потрудитесь сесть на ваше обыкновенное место, берите перо и стенографируйте все, что я вам скажу, чтобы ничего не было забыто, в случае если меня убьют.
— Вас убьют! — вскричал пораженный и несколько испуганный Санглие. — Но кто, здесь, в моем кабинете?
— Ба! — сказал Бастьен, пожимая плечами. — Почем я знаю, что вы не из их союза?
Начальник полиции задрожал и, не прибавив ни слова, бледный, с руками дрожащими от нервного возбуждения, уселся в бамбуковое кресло, подвинул к себе пачку министерской бумаги, взял перо и просто сказал:
— Говорите. Я готов.
