Тайна взорванного монастыря - страница 26

— Значит, эти «они» ещё вернутся? — спросил я.

— Разумеется… А теперь сиди тихо.

Он осматривался минут пятнадцать, внимательно изучал все следы, покачивая головой, даже присел, со мной на плечах, и поглядел в щель между двумя валунами — в щель, нацеленную на наш остров.

— Всё сходится… — еле слышно пробормотал он — так еле, что если б у меня слух не был здоровский, я бы вообще ничего не разобрал, хоть мои уши и были сантиметрах в тридцати от его головы. — Три дня назад Пельмень умер, два дня им добраться сюда, если они сразу в бега сорвались… а то и сутки… если б они два дня назад ушли, у меня бы уже милиция побывала… Ну, с бомбардировщиком пусть возятся, уйдут несолоно хлебавши… Но вот то, что второй…

Он выпрямился и пошёл прочь.

— А как же вход в пещеру дракона? — спросил я.

— Вход в пещеру дракона отменяется, извини, — Гришка стал таким же добродушным, как и прежде, и мне даже показалось, что ему стыдно и неловко, что он несколько раз на меня пригаркнул. — Считай, что вход в пещеру заколдован. Раз эти типы появились, мы не имеем права его открывать.

— Это те две оставшихся головы дракона, да? — спросил я.

— Они самые, — ответил Гришка.

Мы выбрались к «москвичку», Гришка ссадил меня на землю, подождал, пока я заберусь в машину, тщательно затоптал все мои следы там, где они остались возле дверцы, и только после этого сел за руль.

— Ну и дела! — сказал он, включая зажигание.

— Какие дела? — спросил я.

— А такие, что в Бога поверишь, если не верил до сих пор! — буркнул Гришка. — Это ж надо, чтоб именно сегодня тебя угораздило… или надоумило, как хочешь… — и повторил то, что несколько раз уже повторял за прошедшие полчаса. — Охренеть можно!

За это время он развернул «москвичок» — а развернув, сразу дал полный газ, так что меня даже слегка подкинуло на заднем сиденьи, а бедный старый «москвичок» затрясло, будто он в ледяной воде перекупался. И мы помчались, нас на неровностях асфальта подкидывало, а Гришка, закусив губы, гнал и гнал.

А я сидел, балдея. Когда я отправлялся к Гришке, я и не ждал такого! Это ж такое приключение получалось, которое любым другим приключениям нос утрёт! И я — в самой его гуще, будто… ну, будто не знаю, что!

На полпути до деревни Гришка резко свернул налево, в сторону города, на ту дорогу, по которой автобусы ходят. Там, метрах в пятидесяти от развилки, было отделение почты.

— Жди меня здесь! — сказал Гришка, резко тормозя и выскакивая из машины. — Я мигом!

Я понял, что ему надо куда-то позвонить. И он не хочет, чтобы я знал, куда. Но так я ему и позволил скрывать от меня это! Едва он исчез в дверях, я тоже вылез, выждал секунду, потом осторожно заглянул внутрь.

Гришка, в глубине почты, покупал жетоны, чтобы позвонить. Кабинки с междугородными телефонами автоматами тоже были в главном зале, рядом с окошком, перед которым Гришка сейчас стоял, а вот автоматы для местных звонков висели прямо при входе, за дверями. Гришка, купив жетоны, и направился к одному из них, а я приник к двери с наружной стороны, придерживая дверь чуть открытой, на самую щёлочку, чтобы выглядело так, будто дверь сама по себе неплотно закрывается, но чтобы мне было все отлично слышно. И только оглядывался, не шуганёт ли меня какая-нибудь зловредная тётка, из тех, что вечно бдительность проявляют и вечно нас в хулиганстве подозревают. Но вокруг не было ни одного человека.

— Алло, Алексей Николаевич? — спросил Гришка. И я понял, что он разговаривает с нашим, с районным начальником милиции. Алексей Николаевич был славный мужик, он и с отцом дружит, и, вообще, с ним всегда можно как с человеком разговаривать. — Это правда, что Петько со Скрипицыным бежали? Слухом земля полнится… У меня есть подозрение… Я, в общем, сорвусь в заповедник… Да… Да… Тут вот что… Со мной Ванька Болдин, ага, младший из братьев… Его надо домой отправить, да он от меня не отлипнет… Сейчас у меня в машине сидит… Я домой заскочу, мне всё равно кое-что взять надо… Я его в доме запру, ключ будет под доской верхней ступеньки… Не могу я ждать — его отец поехал гостевые комплексы проверять, и сами понимаете, что может… Нет, не бейте общую тревогу, пока не переговорите с отцом Василием — только об этом вас прошу… Все, бегу!