— Стоп, камеру не трогать, она слишком дорогая, в случае чего не расплатишься. В чем дело?
— Что ты снимал? Почему ты ходишь с кинокамерой? — спрашивает один из них.
— Все понял. Я законопослушный гражданин, видимо сам того не понимая, нарушил какой-то порядок, а именно — снимал расположение воинской части. Ну что ж, я готов нести ответственность, признаю свою халатность и невнимательность к соблюдению Российского закона, готов следовать с вами к Вашему начальству. Там мы или сотрем запись, или уничтожим пленку при вас.
Один из них опять протянул руку к камере и попытался забрать у меня камеру.
— Нет, камеру я Вам не доверю, она моя, я ее сам донесу туда, куда Вы прикажете.
— Ты откуда сам? Кто ты? — спрашивает меня человек в форме, и мы делаем первые шаги в сторону Агвали, точнее в РУВД.
— Я отсюда. Я когда-то имел несчастье родиться здесь. А живу и работаю в Москве. Вы откуда сами?
— Мы тоже цумадинские.
— Что же мы тогда говорим по-русски? — и я перешел на аварский.
Прошагав мимо бывшего кинотеатра, куда мы в детстве иногда позволяли даже убегать с уроков, мы прошагали в милицию. Вокруг милиции сотни работников ВД в бронежилетах, все здание окружено ДЗОТами, на чердаках близлежащих домов, на крыше даже курятника Хасбуллы, жившего рядом с милицией, мешки с песком, за ними с направленными на главную дорогу автоматами постоянно лежат милиционеры. При входе во двор милиции КПП, при входе в само здание РУВД — КПП, проходим в коридор. Темно, суета, беготня, каждый о чем-то говорит, бегают по кабинетам. Меня провели в кабинет в глубине коридора справа.
— Товарищ капитан! Вот гражданин, снимал военную технику, — докладывают мои спутники на русском языке.
— Проходи, садись, спокойно говорит хозяин кабинета.
— Да, имею такой грех, готов повиноваться. Или забирайте кассету, или давайте я включу камеру на стирание и при вас сотру все, что снимал. Пока запись не попала к врагам.
— А что ты снимал?
— Базарную площадь снимал. И в прошлом году я ее снимал. Ну, так получилось… Давайте при вас я включаю камеру, к черту стираем эту запись.
— Ну, включай, — говорит хозяин кабинета.
Я перематываю пленку на самое начало, включаю «Запись» и спокойно кладу камеру на стол с закрытым объективом. В этот момент заходят двое, начинают докладывать:
— В ту ночь (ночь со 2 августа на 3, когда в 1. 5 км от Агвали шел бой) в Кучали где-то около часа ночи в одном из домов периодически включался и выключался свет. Нам об этом доложил житель поселка Кучали. Не сигнальные ли были эти мигания света в доме в столь поздний час? Не плохо бы обыскать и проверить хозяев дома.
Я в этот момент, проявив вежливость и культуру привстав, сказал:
— Я не буду мешать вашим разговорам, пойду перекурю на улице, пока камера стирает?
— Пожалуйста, идите.
Камера-то моя работает, значит записывает! Я покинул кабинет и у входа в РУВД под окнами курю. Тут я встречаюсь с торопливо выходящим из здания РУВД начальником Зикрулой. Он на ходу протягивает мне руку, говорит:
— Я в курсе о твоем задержании. Сейчас всеми управляет зам. министра. Неплохой он человек, только я тебя прошу, — не груби, объясни, все должно быть нормально.
Он помчался куда-то и через пару минут в таком же темпе зашел обратно. Я про себя думаю: «Может быть тот доносчик, который наблюдал за соседями в столь поздний час, САМ томился в ожидании «боевиков», сотрудничал с ними, в случае их успешного прорыва хотел присоединиться к ним? Зря органы его не арестовали до выяснения обстоятельств и причин его бессонницы». Тут я понял, что дальнейшие мои рассуждения пойдут по типу изложения Хармса или Войновича, и оборвал эту мысль.
Молодые, крепкие ребята из дагестанского ОМОНа, аварцы, даргинцы, кумыки, русские. Одни подходят к дежурному, другие выходят, суета. Некоторые останавливают взгляд на мне, тут подходит симпатичная девушка лет 20–25, разговаривает с капитаном:
— Я к Вам, вот мне передали, что лидер фундаменталистов Багаудин хочет со мной встретиться.
Тут я понял, что она и есть Эльмира Кожаева, корреспондент газеты «Молодежь Дагестана», которая встречалась и с Хаттабом, и с Н. Хачилаевым, и с Багаудином. В этот момент я слышу крики в коридоре:
