О, свирепое немилосердие судящих! Не устыдились такого благородия, не усрамились честности оных, не помиловали слабости женского пола! Но яростно пролили неповинную кровь, растерзали праведные плоти, ранили тела преподобных, без всякого стыда расцветили их спины кровавыми глубочайшими ранами. И не дивно — архиереи на свои головы взяли пролитие праведной крови!
Потом, сняв с дыбы, нагих на землю бросили. А была великая зима, и много снега лежало на земле. О, конечное бесчеловечие каменных сердец, называющихся христианами! Христиан православных и честных в благородии, соблюдающих святые законы, ненавистно и ругательно мучат более злодеев, более разбойников, не являя ни малейшей капли человеколюбия!
Что же Всеблагой Господь? Разве презрел, разве оставил Своих страстотерпиц беспомощными в таких лютых <муках>? Никак! Не призрело на них человеческое око, но Божье милосердие призрело. Не согрела их в зимний мороз людская одежда, но Божья благодать и без одежды так одела, так тепло согрела, что и снег окрест них растаял, и благодатную теплоту милостиво подала страждущим. Однако не согрелись милосердием архиерейские души, не растаяли жестокие сердца судящих!
После тех лютейших пыток, после кровопролитного мучения <судьи> немилостиво осуждают заточить неповинных в городе Боровске, в земляной темнице, как живых в гробу. Ни сего света, ни видимого солнца не дают узреть достойным небесного сияния.
В оной темнице дивные и многострадальные жены, столь мужественно, столь храбро, столь ревностно претерпели, что даже до самой смерти, до самого исхода душевного великодушно понесли скорби и беды. Вчетвером просидели пять лет, живя в оной темнице, всегда болезненно томимы и мучимы голодом, холодом и нуждами. Преставились от мрачной и прегорькой темницы в вечный и немеркнущий свет будущего блаженного наследия.
Узрите, как дивные жены пострадали!
Славьте их, ибо богатство и славу попрали!
Не держат палаты мучениц святых,
За подвиги сподобились венцов золотых.
ГЛАВА XVI ОБ ИЕРЕЕ НИКИТЕ СУЗДАЛЬСКОМ
Хотя и иные многие ревностно и терпеливо пострадали в царском городе <Москве>, но не могу точно сказать о них, как пострадали, как скончались, откуда были. Посему оставлю их. Только вспомяну терпеливого и усердного священника Никиту, который был иереем из города Суздаля, искусным в чтении книг и в науках.
Он возревновал о благочестии. И написав челобитные и обличения на новые правленые книги, пришел в город царский. И ревностно их отдал монарху, за что был схвачен новолюбцами. И стал носителем железных <оков> и жителем темницы. И был стеснен долговременными бедами, ранами и мучениями. Какие ему были бесчеловечно нанесены раны! Как ему люто дробили плоть! По-человечески ослабел в оных страданиях и смалодушествовал.
Почувствовав его малодушие, новолюбцы ласками, увещаньями и различными обещаньями уговаривают его так, что и к своей воле мужа склоняют. Скоро пообещал им покориться (ах, моя немощь!), не смог устоять. Но и со всем их новым исправлением книг согласился, сам себя осудил письмами и анафемами. О, человеческая слабость!
Дальше что? Со временем на свободу был отпущен. О, как себя укорял! О, сколь многими рыданьями обливался, называя себя преступником и жизнелюбцем! Так покаянием и слезами исправился, снова стал держаться древнего церковного благочестия и ревновать об отеческих законах. Хотел свое преступление вторым страданием загладить, но боялся, как бы ему не впасть в такое же малодушие. Потому присно молил Всеблагого Бога, да сотворит с ним спасительную милость на страдальческой тризне.
Пришло то время, когда российские воины всех стрелецких приказов стали ревновать о благочестии и усердствовать о древнем церковном православии. Они совещаются, обращаются к своим полковым начальникам и обретают их единодушными. Приходят к начальному воинскому воеводе, князю Ивану Хованскому, и говорят о своем ревностном усердии к отеческим законам. И все совещаются усердно просить царствующих монархов о древнем благочестии.
По совету и рассудительному указанию того <князя Хованского> призывают дивного ревностного иерея Никиту, бывшего тогда там <в Москве>. И зовут его с собой на подвиг о благочестии. Он же благодатной ревностью возжегся, уразумев Божье призвание. Снова вышел благочестивый подвижник на подвиг о благочестии. Берет с собор! славного отца Савватия, соловецкого постриженика, дивного житием, чудного святостью, премногого в добродетелях, и иных неких иноков и мирян.
