Бандл несколько приуныла. Скорби приятельниц Билла всегда носили нескончаемый характер… они продолжались и продолжались, и не было им конца…
– Эта девушка… Бейб Сент-Мор то есть…
– Интересно, каким образом она получила свое имя? – саркастически заметила Бандл.
Билл понял ее вопрос буквально.
– Очень просто, из «Кто есть кто». Раскрыла справочник и не глядя ткнула в строчку. Чрезвычайно остроумно, правда? На самом деле у нее невозможная фамилия – что-то вроде Гольдшмидт или Абрамейер.
– Действительно невозможная, – согласилась Бандл.
– Ну так вот, Бейб Сент-Мор – большая умница. Кроме того, у нее есть мускулатура. Она из тех восьми девушек, которые образуют живой мост…
– Билл, – с отчаянием проговорила Бандл. – Вчера утром я была у Джимми Тесайгера.
– Старый добрый Джимми, – отозвался Билл. – Ну, как я только что сказал тебе, Бейб – девица смышленая. Иначе в наше время нельзя. И может произвести впечатление почти на всю театральную публику. Если хочешь жить, не будь чистоплюем, так говорит сама Бейб. Имей в виду, у нее есть все достоинства. Она умеет играть – просто удивительно, как эта девушка умеет играть. В «Не верь своим глазам» особых шансов у нее не было – она просто потонула в стайке симпатичных девиц. Я предложил ей попробовать перейти на официальную сцену – сама знаешь, миссис Танкерей и все такое, – но Бейб только расхохоталась…
– Но ты вообще видел Джимми?
– Видел сегодня утром… Постой, на чем это я остановился? Ах да, я не дошел до самого главного. А все дело в зависти… в простой, достойной презренья зависти. Там есть другая девица, которая по внешности не годится Бейб в подметки… Так что она за ее спиной…
Бандл покорилась неизбежному и выслушала всю горестную историю о достойных осуждения обстоятельствах, которые в итоге привели к исчезновению фамилии Бейб Сент-Мор из списка исполнителей шоу «Не верь своим глазам». На изложение этих обстоятельств ушло много времени. Когда Эверсли наконец умолк, задохнувшись от симпатии и чтобы перевести дух, Бандл произнесла:
– Ты совершенно прав, Билл, это полный стыд и позор. И откуда берется столько зависти…
– Весь театральный мир пропитан ею.
– Должно быть. А Джимми тебе говорил что-нибудь о своем желании побывать в аббатстве на следующей неделе?
Билл впервые отреагировал на слова Бандл.
– Он трамбовал мои уши всяким вздором, который я, по его мнению, должен передать Окуню. О том, что хочет поработать на благо консерваторов. Но ты же знаешь, Бандл, что это слишком рискованно.
– Ерунда, – проговорила Бандл. – Если Джордж и разоблачит его, он не станет обвинять тебя. Тебя просто подставили, вот и всё.
– Совсем не «вот и всё», – возразил Билл. – Я хочу сказать, что это слишком рискованно для самого Джимми. Прежде чем он успеет осознать, где находится, его могут упаковать в какой-нибудь Восточный Тутинг, где ему придется целовать младенцев и произносить речи. Ты даже не знаешь, насколько скрупулезен Окунь и в какой мере переполнен энергией.
– Что ж, на этот риск придется пойти, – сказала Бандл. – И Джимми вполне способен позаботиться о себе.
– Ты не знаешь Окуня, – повторил Билл.
– Билл, а кто приглашен на этот прием? Он какой-то особенный?
– Обычная дрянь. Миссис Макатта, к примеру.
– Член парламента?
– Ну да, которая всегда вылезает с задних скамей по поводу материальной помощи, цельного молока и здоровья детей. Что будет с бедным Джимми, если она обрушится на него со своими разговорами?..
– Забудь про Джимми. Ты говоришь со мной.
– Еще будет венгерка, из так называемых младовенгров. Графиня с совершенно непроизносимой фамилией. Нормальная особа.
Билл смущенно глотнул, и Бандл заметила, что он крошит свой хлеб нервными движениями пальцев.
– Молодая и прекрасная? – деликатно осведомилась она.
– В достаточной степени.
– Не знала, что Джордж настолько увлекся женской красотой.
– О нет, это не так. Она ведает детским питанием в своем Будапеште – или чем-то вроде того. Естественно, у нее и миссис Макатты найдется общая тема для разговора.
– Кто еще?
– Сэр Стэнли Дигби…
– Министр авиации?
– Да. И его секретарь, Теренс O’Рурк. Кстати, хороший парень… во всяком случае, был таким, пока летал. Кроме того, будет совершенно ядовитый немец по имени герр Эберхард. Не знаю, кто он такой, но все мы суетимся вокруг него. Мне дважды приказывали вывезти его на ланч, и скажу тебе, Бандл, это была еще та работенка. Эберхард – тип не из посольских, те ведут себя вполне благопристойно. А он хлюпает супом и ест фасоль с ножа. И что более того, это чудовище постоянно грызет свои ногти – сказал бы даже, глодает их.
