Драгоценный тайник
Муртуз-Али возвращался к домику в степи с таким воинством, что, будь здесь хоть сотня вооруженных людей, и им бы не устоять. Мустафа сын Али-Шейха, сыновья Абу-Супьяна, комиссар новых талгинских красных отрядов Умар из Адага и их командир — племянник Исмаила Сулейман Талгинский, а с ними еще две сотни конных бойцов. Вот с какой силой возвращался Муртуз-Али на помощь Хасану из Амузги. При этом ему удалось вовремя подоспеть и предупредить жителей Талгинского хутора, чтобы подались в лес, а оттуда пробивались к Агач-аулу. Обманутый и в этих своих надеждах, генерал Хакки-паша отдал приказ сжечь дотла весь хутор. Аскеры «храбро» совершили сей бесжертвенный подвиг в борьбе с незащищаемыми домами и несколькими отбившимися от хозяев собаками. И довольные тем, что на этом месте теперь уже долго не жить человеку, они попробовали было податься вслед за беглецами, но надвинулись сумерки, и генерал, не решившись на ночь глядя забираться в лес, объявил, что он устал, и велел раскинуть шатер…
Ночь уже украсили гирлянды звезд. Они нависли так низко, что на горизонте словно бы касались земли.
Остановив на расстоянии конницу, Муртуз-Али выехал с дозорными вперед. Беспокойство в душе у него было немалое. А что, если Хасана уже нет в живых? Тогда ведь наверняка те, кто устроил им эту ловушку, давно скрылись, а может, и у них достаточно силы и они самоуверенно ждут столкновения?..
Муртуз-Али еще издали увидел в окнах домика тусклый свет, — значит, обитатели его на месте. Подойти или подползти к домику без шума было невозможно — во дворе собака, она затявкает, как только учует чужих. Ну что ж! Тогда надо рисковать и ехать смело. Муртуз-Али подал знак, чтобы конница двинулась за ним, и сам вместе с дозорными подскакал к дому и крикнул:
— Дом окружен, выходи, кто есть!
Из дому вышел один Хасан из Амузги.
— Долго же пришлось ждать от тебя помощи, брат Муртуз-Али. За это время они могли меня семь раз четвертовать.
— И здесь тебя спасли твои мускулы и кинжал? Не думал я…
— А что ты думал?
— Боялся расправятся с тобой эти дьяволы. Где они, что ты с ними сделал?
— Ничего. Сидят у себя дома.
— Что?.. — не поверил ушам своим Муртуз-Али. — Так кто же они?
— Свои люди.
— Ну я рад, Хасан, рад, что ты живой! — Муртуз-Али обнял его за плечи.
— Выходите, вы окружены! — весело крикнул Хасан. И из домика выбрались сначала старик, а затем и его сыновья.
— Ничего не понимаю! — пожал плечами Муртуз-Али.
— Добро пожаловать в гости, — поклонился ему Серго сын Васила. — Состарились у меня глаза в ожидании друзей.
— А сын Али-Шейха с тобой? — оглядывая приехавших, спросил Хасан.
— Не только он. Умар из Адага, Сулейман с отрядами, сыновья Абу-Супьяна… Слышите, кавалькада приближается?..
— Жарко бы тебе было, Серго сын Васила, если бы ты довел свою игру до конца? — улыбнулся Хасан.
— А где же я размещу стольких людей? — не ответив Хасану, развел руками хозяин.
— Не беспокойся, отец, — сказал Муртуз-Али, — турецкие аскеры «поделились» с нами добротными палатками и шатрами.
— Да и бурка у каждого есть.
— Ну что ж, это уже лучше! Хорошо, что столько бойцов прибыло. Они здесь будут нужны не на один день… — Старик повернулся к сыновьям: — Ну, сыны мои, режьте последних барашков, попотчуем на радостях гостей добрым шашлыком.
Скоро степь наполнилась приятным духом шашлычного дымка. И пошли разговоры вокруг десятков костров. Рассказывали о том, как Серго сын Васила принял друзей, о том, что Хасан из Амузги вовсе и не простил Исмаилу, а, напротив, обещал в скором времени прокатить его на самом паршивом ишаке.
И никто из отрядных бойцов не ведал, что после их отъезда в лесу близ Агач-аула бывший предревкома Хажи-Ахмад, знавший, как погибла его жена, встретился наконец на тропе мести с Исмаилом. Обезумев от гнева, он оседлал Исмаила ослиным седлом, навьючил корзинами с кизяком и, погоняя палкой, водил его по Агач-аулу целый день до самого вечера, а потом их обоих больше никто не видел…
Но о чем бы ни говорили здесь люди, а у всех на уме было одно: какой такой тайной владеет старый подпольщик, железнодорожник Серго сын Васила, и когда он откроет ее.
